решила спросить у Радрика, какую пользу могут приносить собаки помимо сопровождения воинов в бою. Радрик как раз вошёл в Зал совета в библиотеке – только что из битвы. Смертельно усталый, он был весь в поту и в грязи, и на него тут же посыпались вопросы. Лили знала, что есть тысячи гораздо более важных вещей, требующих внимания Хозяина, поэтому она просто стояла у стенки и слушала.

– Пошлите воинов на южные утёсы. Там прорываются волки, – задыхаясь, сказал кто-то.

Радрик принялся отдавать распоряжения, и тут же вбежал ещё один воин – он просил прислать стрелы в Зал гильдий. Радрик и ему ответил, и третьему, и четвёртому… Лили заметила, что люди, которых он отсылал с приказаниями, едва держались на ногах. Тогда она и подумала, что гонцами могут служить собаки: они быстрее, проворнее, меньше – а значит, их труднее заметить. Девочка подковыляла к одному из воинов и попросила его написать записку, а самому идти отдыхать. Она поручилась, что сообщение будет доставлено. Конечно, следовало сперва дождаться одобрения Радрика, но, честно говоря, Лили не сомневалась, что Хозяин лощин только обрадуется, если ему не придётся держать в голове всё на свете.

Попросив Торна О’Салли позвать Прыгуна, девочка объяснила псу, что он должен вернуться с ответом, привязала записку к ошейнику и отпустила Прыгуна в ночь. Спустя несколько минут пёс вернулся целый и невредимый. Он доставил сообщение и принёс ответ.

Радрик только на следующий день заметил, что большую часть его приказаний относит храбрый Прыгун. Он подмигнул девочке и улыбнулся. Это и было долгожданное одобрение.

В немногие свободные минуты, когда Лили не ждали на крыше со свистоарфой, они с Торном собирали в салуне Галли самых умных псов – Прыгуна, Флажка, Бакстера (который уже почти перестал хромать) и маленького задиристого Франкля. Лили садилась перед ними и объясняла, что происходит. Даже ей было трудно объясняться со всеми собаками одновременно, но стая сидела и внимательно слушала, не сводя глаз с Поющей девы, как будто прекрасно её понимает. Прыгун отзывался на слова Лили поскуливанием и коротким лаем.

Торн и Биггин прикрепили к собачьим ошейникам футляры, куда можно было класть письменные приказания. Лили научила О’Салли всем необходимым именам и названиям, поскольку задачей собак было разносить срочные сообщения в разные части города.

Всё шло превосходно, но на второй день Лили обнаружила, что половина её четвероногих гонцов вышла из строя. Её душа изнемогала от скорби. Тем не менее нужно было каждый день обучать новых и новых собак, одновременно оплакивая павших.

По приказу Лили собаки бросались в бой вместе с лощинцами и дрались с невиданной доселе решимостью. Они прыгали с крыш и оград и вцеплялись Летучим Клыкам в ноги; они окружали Серых Клыков и рвали их на части либо удерживали до подхода лощинцев. Пленных не брали – не потому, что лощинцы были немилосердны, а потому, что Клыки не сдавались. Каждое утро слой серо-бурой пыли заволакивал город. Пока лощинцы перевязывали раны и отдыхали, непременно заходил разговор о храбрости собак и о том, как незаменимы они в ночных стычках.

Хотя псов в лощинах всегда считали друзьями и помощниками, их обычно учили драться только рядом с хозяевами. Хозяева обучали своих собак тем вещам, которые считали нужными. Поэтому псы далеко не всегда понимали команды посторонних людей. Кроме того, они часто дрались между собой за место вожака.

Но в ту лунную ночь в Трубном холме все псы лощин до единого подняли головы и дружным воем принесли клятву верности Поющей деве. С тех пор, к изрядному смущению Лили, многие собаки вообще перестали обращать внимание на своих прежних хозяев. Перед битвой они признали своей госпожой маленькую хромую девочку – она умела говорить на их языке и играла песни, отзывающиеся в их крови.

Поначалу они собирались на лужайке возле Трубного холма и упорно не желали уходить, если Лили была дома. Когда та перебралась в город, псы сопровождали её как на параде. Но на площадке перед Великой библиотекой Лили обратилась к ним и велела вернуться к своим хозяевам, которые наверняка нуждались в помощи. Псы разошлись, но не раньше, чем каждый подошёл к Лили и ткнулся носом ей в ладонь. Девочка была очень рада, потому что не раз уже слышала сердитое ворчание лощинцев, чьи собаки вдруг спятили и перестали слушаться.

Биггин и воины Радрика сообщали, что та или иная линия обороны под ударом, а людей мало. Тогда Лили разослала призыв ко всем городским псам и посылала в бой стаю за стаей. Биггин и Торн О’Салли владели пёсьей речью лучше всех в лощинах, но им это было не под силу. Поэтому бедной Лили приходилось не только подниматься на крышу, чтобы отгонять Летучих Клыков, – девочка то и дело вставала среди ночи, чтобы отдать приказания собакам.

Люди смотрели на Лили Ветрокрыл с удивлением и благоговейно перешёптывались, потому что она не жаловалась, не слабела, не выказывала страха. Лили играла песню за песней, вкладывая в них всю душу и отражая вражеские атаки, а потом опускалась на колени и гладила окровавленные головы верных псов, хваля их и отдавая новые распоряжения.

Когда собаки разбегались, девочка утоляла голод и жажду – ровно настолько, чтобы не свалиться с ног, – а потом поднималась на крышу и, опираясь на костыль, выстреливала в летучих тварей ещё одной песней. Охраняющие Лили воины, которые менялись каждые несколько часов, сражались не только за Бан Рону, не только за себя – они сражались за Поющую деву Анниеры, которая не жалела сил, как туча не жалеет дождя.

Франкль не отходил от неё. Лили то и дело отсылала его с посланиями в футляре на ошейнике, указывая, куда бежать, однако этот упрямый пострел только вилял хвостом и не желал слушать девочку. В конце концов Лили сдалась – и скоро оценила присутствие Франкля. Щенок стал для неё надёжным товарищем. Когда Летучие Клыки спускались ниже, он лаял так грозно, будто был размером с бомнубля, не меньше. Стражи тоже научились ценить его присутствие и грустнели, когда Франкль убегал во двор, чтобы облегчиться или поесть. Зато когда он возвращался и, виляя хвостом, усаживался у ног Лили, они улыбались до ушей.

Теперь Франкль валялся на земле и игриво хватал костыль Лили острыми щенячьими зубами. Торн бросил ему кусок вяленого мяса.

– Папаша сказал, Клыки проломили баррикаду на Яблочном проезде, и вряд ли до ночи её починят. Будь готова послать туда свору-другую. Я постарался объяснить остальным, куда бежать с посланиями, только не знаю, до всех ли