– Столичный, значит, – усмехнулся генерал. – Ну а я вот родился в деревеньке Горки, что стоит аккурат напротив Тавера, на другом берегу Труона. С детства я рыбачил с отцом. И знаете, что я заметил, лейтенант? Морская рыба никогда не заходит в реку, а речная не хочет идти в море, хотя, казалось бы, никаких преград нет – плыви, куда хочешь! Но как объяснил мне отец, если речную рыбу выпустить в море, она умрёт. И наоборот. Вроде и там, и там – рыбы, и там, и там – вода, а вот оно как выходит! Так и тут. Насколько я понял, магия Тондрона какая-то особенная, не такая как здесь, на Паэтте, и поэтому многие тысячелетия эти ублюдки не могли к нам пробраться. А теперь вот из-за этой долбаной шлюхи в Чёрной Башне всё пошло вверх дном, и словно бы речная вода, не разбавляясь, потекла по морю этаким течением. И вот речная рыба в этом течении может жить, но за его границы – ни-ни. А стелы эти, стало быть, укрепляют границы этих течений, или усиливают их – дьяволы разберут!

– Выходит, если уничтожить стелы, морская вода разбавит речную, и рыба сдохнет? – улыбнулся Брайк.

Ему понравилась аллегория генерала, а кроме того он, кажется, нашёл ответ на мучавший его вопрос. Он понял, почему гомункулы так и не нагнали его отряд. И главное – он увидел какой-то проблеск надежды во всём этом.

– До последнего драного малька! – усмехнулся Шэндор в ответ.

– Кажется, это отличный план, господин генерал! – произнёс Брайк. – Я с радостью соглашаюсь в нём поучаствовать!

– Нисколько не сомневался в вас, господин лейтенант! – улыбнулся Шэндор. – Благодарю. Вы идеально подойдёте для этой работы. Самое главное – над вами не будет никого, кто бы мешал вам своими глупыми приказами. Формально вы будете подчинены моей армии, но по сути вы будете сам себе голова. Отберёте себе два-три десятка сорвиголов, которые не побоятся пойти на верную смерть…

– Мне понадобятся маги, – тут же заметил Брайк. – Хотя бы один, но лучше – больше.

– Само собой, – кивнул генерал. – Конечно, много я вам не дам, но парочку найти смогу. Среди магов тоже находятся отщепенцы, которым тесно в казарменных стенах. Может, у вас есть на примете кто-то из ваших людей?

– Да, я как раз хотел попросить разрешения взять к себе сержанта Пэйла, если он будет не против. Кстати, а какая судьба ждёт моих людей? – с беспокойством спросил Брайк.

– Да какая… Думаете, они первые дезертиры с запада?

– Они – не дезертиры! – твёрдо возразил Брайк.

– Пусть так. В общем, казнить их никто не станет, не волнуйтесь. Дадим оружие, да пристроим к какому-нибудь полку. Солдаты всегда нужны.

– Хорошо, – обрадовался Брайк. – Это отличная новость. Ну а когда мне приступать?

– Чем скорее, тем лучше. Завтра займёмся подбором кандидатов, ну а там, если будет воля Асса, через два-три дня отправитесь.

– А если крон-капитан будет задавать вопросы?

– На этот счёт не беспокойтесь, лейтенант. Если он слишком развоняется, я найду на него управу. А вообще, думаю, лучше всего будет отослать его завтра же в Шинтан с каким-нибудь «неотложным» донесением. Пусть действует на нервы кому-нибудь там.

– Разрешите идти, господин генерал? – Брайк почти весело вскочил со стула и отсалютовал Шэндору.

– Идите, лейтенант, – кивнул генерал, и в лице его вновь прорезались черты страшной усталости. – Отдыхайте, пока есть возможность.

Склонив голову в прощальном поклоне, Брайк повернулся и направился к двери.

– Лейтенант, – оклик Шэндора остановил его, когда Брайк уже приоткрыл дверь.

– Да, господин генерал?

– Вы же понимаете, что это – верная гибель? – голос генерала звучал глухо и устало. – Хотя я и отменил ваше наказание, но одновременно с этим я подписал вам смертный приговор.

– Понимаю, господин генерал! – бодрость, звучащая в голосе Брайка, не была наигранной, он действительно чувствовал душевный подъем.

– Хорошо, – кивнул Шэндор. – Можете быть свободны.

Глава 20. Возвращение

В последующие дни Каладиус нечасто попадался на глаза своим гостям, вероятно, занятый «разгребанием обвала». Это доставляло Бину определённые неудобства – наконец-то он, вроде бы, обзавёлся собеседником, с которым мог говорить о Мэйлинн и об их совместных поисках, но тот упорно избегал разговоров. Между тем, Бин чувствовал, что ему необходимо выговориться. И не только по поводу Мэйлинн. Немногим меньше беспокоила его судьба Кола. Однако всякий раз, как он заводил этот разговор с Каладиусом, тот лишь рассеянно пожимал плечами – видимо, мысли его были заняты другим.

Что же касается Лэйто и двух его подчинённых – они проживали сейчас, наверное, лучшие дни своей жизни. Казалось, такая безмятежность, в какой они пребывали, могла быть лишь в царстве Арионна. Палатийцы, не боясь злоупотребить, вовсю пользовались хлебосольством своего хозяина, словно пытаясь набрать как можно больше жира на всю оставшуюся жизнь. Никогда не будучи ярыми приверженцами гигиены, они теперь ежедневно нежились в просторных ваннах, наполненных благовонной горячей водой. Да даже просто посидеть на диване в холле и полюбоваться магическим пейзажем (Бин уже объяснил друзьям, что всё это – не более чем иллюзия) – было делом приятным и умиротворяющим.

Однако, неожиданно для самого себя, Лэйто уже на третий день пребывания в замке Каладиуса стал ощущать какое-то лёгкое беспокойство. Это было похоже на маленькую, почти незаметную бородавку на теле красавицы – её долго не замечаешь, любуясь прекрасным лицом, но стоит лишь однажды увидеть, и она неизменно будет притягивать взгляд.

Так и здесь – сначала сержант не обращал внимания на это ощущение, считая, что оно может быть проявлением былых тревог, или же предвкушением обратного пути через пустыню. Но попытавшись проанализировать его однажды, Лэйто пришёл к выводу, что здесь – ни то и ни другое. Также это не было переживаниями из-за войны – почему-то в этом хорошо защищённом замке сама мысль о гремящих где-то сражениях казалась нереальной. В конце концов сержант пришёл к неутешительному для себя выводу – ему стало скучно.

Казалось бы, провести остаток жизни вот так, нежась в мягкой постели, услаждая своё нёбо восхитительными блюдами, да плескаясь в горячей ванне – об этом можно только мечтать. Но выходит, что такая жизнь оказалась не по Лэйто. Его деятельная натура требовала какого-то движения, действия. Даже, как ему тогда казалось, тупое пролёживание штанов на берегу океана во время наблюдения за гомункулами, было делом, хотя и довольно бесполезным. Здесь же вовсе не было никакого дела. Не нужно было трудиться, чтобы приготовить себе еду, содержать в порядке комнату и одежду… Сержант,