Конечно же Костик все понимал. Это сквозило в том, как он протянул ей шлем и как молча ждал, пока она наденет его и сядет, обхватив его за талию.

– Куда? – спросил он через плечо.

– Олений Ручей, – ответила Шура.

– Куда?! – Он даже обернулся к ней, наконец посмотрев в глаза.

– Олений Ручей, – повторила она твердо.

– С ума сошла, – сказал Костик, заводя скутер.

Костик медленно вырулил из двора и набрал скорость на дороге. Так поздно ночью город уже спал. Они мчались мимо чернильно-черных домов, провожающих их слепыми взглядами темных окон. Здесь, на окраине, не было магазинов, чьи яркие вывески разбавили бы мрак ночи. Небо, затянутое тяжелыми тучами, низко нависло над головой, и только скутер освещал мокрую блестящую дорогу. Шуре казалось, она попала в другой, умирающий мир, живущий по иным, неведомым ей законам.

Выехав за пределы города, Костик еще прибавил скорости, и Шура была благодарна ему за это. Она чувствовала, что надо спешить, что времени остается все меньше. Они скоро миновали пригород с его деревянными домишками и лоскутьями огородов, дорога нырнула в лес. Мимо понеслась сплошная стена деревьев. Тугая струя ветра била в лицо, заставляя щуриться, даже несмотря на непроницаемое забрало шлема. Шура бездумно наблюдала за мельканием стволов, не пытаясь понять, куда она едет, ради чего и зачем. Даже страх отступил, оставив спокойную решимость дойти до конца.

Перевала Чертово Седло они достигли часа через два. Пансионат «Олений Ручей» располагался прямо за ним. Шура хлопнула Константина по плечу, попросив сбросить скорость, не доезжая до КПП. Они поехали медленнее, и Шура лихорадочно пыталась придумать, что ей сказать охране. Другого пути на территорию она даже не представляла. Шура очень хорошо помнила высокий забор, тянущийся от ворот в обе стороны.

Константин затормозил, не доехав до ворот сотни метров.

Не заглушая мотора, он стоял, всматриваясь вперед, и Шура ничего не могла разглядеть из-за его широкой спины.

– Что там? – спросила она шепотом, потеряв наконец терпение.

– Поехали домой? – вопросом на вопрос ответил Костик, и в его голосе ясно читалась тревога.

– Да что там?! – она ударила его кулачком в спину.

– Сама сейчас увидишь, – он медленно повел скутер к воротам.

Свет фары выхватил из темноты валяющуюся на земле, выбитую с петель и отброшенную прочь створу ворот. Вторая, полусорванная, была страшно покорежена взрывом. У разбитого шлагбаума тлела, стелясь сизым дымком над дорогой, трава. На посту охраны не было ни души. Константин снова остановился перед самым шлагбаумом.

– Поехали домой? – опять спросил он.

– Езжай, – Шура соскочила с седла, стянула шлем с головы. – Костик, правда, езжай, миленький. Я не хочу втягивать тебя в это. Ты и так мне ужасно, ужасно помог. Дальше я сама.

– Дура, – спокойно ответил Костик. – Надевай шлем, садись обратно. Я никуда не поеду без тебя. – Она отпрянула испуганно, будто он мог схватить ее в охапку, перебросить через седло и умчать назад в город. – Господи, – повторил Костик, – какая же ты дура. Садись обратно! – прикрикнул он. – Я остаюсь здесь с тобой.

Ей стало ужасно неловко и стыдно. Она заправила за ухо выбившуюся прядь и пробормотала, надевая шлем:

– Извини.

Когда она снова садилась в седло, издалека послышался сухой треск автоматных выстрелов. Костик резко обернулся к ней, но промолчал, увидев ее глаза. А она достала телефон из кармана курточки и набрала ноль один.

– Алло? Пожарная? Пансионат «Олений Ручей». Взрыв и возгорание. Приезжайте скорее. – Она сбросила звонок раньше, чем ей успели хоть что-то ответить. Набрала следующий номер. – Алло? Полиция? Пансионат «Олений Ручей». Здесь взрывы и возгорание. Пожарных уже вызвали. Приезжайте скорее. – И она снова отключилась.

– Как хоть его зовут? – спросил Костик, глядя на нее с тоскою.

– Его зовут Дио, – ответила Шура.

Если в команду стервятников Скал отбирал людей, обладавших значительной силой и отличавшихся скоростью реакции, то от охотника требовалось нечто большее. Безграничное терпение, умение выждать момент и воспользоваться им. Многие пробовали охотиться на лековых тварей, но далеко не каждому хватало выдержки и нервов.

Дио умел ждать.

Борис и Флегонт еще долго беседовали о лабиринте, о генераторе, способном заряжать артефакты, о том, какие возможности открывает перед схарматами умение Тесака пересаживать людям органы тварей, не используя при этом ни капли магии. Лек жестоко ошибся в своем ученике, назвав его бездарностью и выгнав вон потому лишь, что Тесаку не давалась магия Слова… Они угомонились лишь за полночь и ушли, погасив свет и оставив Дио лежать в переплетении проводов и неярком свете приборов. Он лежал, отслеживая течение времени и чутко прислушиваясь к себе. Его состояние оставалось стабильно тяжелым. Больше не было внезапных приступов, вспышек боли до потери сознания. Но боль не покидала его, и он уже привык к ней. Она притупилась со временем, став его неотъемлемой частью. Мысли помогали забыть о ней окончательно. Он размышлял о людях, пленивших его. Борис был слишком беспечен, чересчур уверен в себе. Он не привык жить с постоянным ощущением опасности и не привык проигрывать. Его мир был намного стабильнее того мира, в котором жил Дио. В этом заключалась слабость Бориса. Он допустил уже раз ошибку, когда решил поговорить с Дио вместо того, чтобы сразу обезвредить его. И Дио не сомневался, он допустит ее еще раз.

Флегонт, напротив, боялся всего, и это тоже была его слабость. Что бы ни говорил схармат, он все еще боялся Дио. Флегонт ни разу не подошел к нему, предпочитая держаться на расстоянии. Этот страх угнездился так глубоко, что никакой разум не в силах был вытравить его. Флегонт слишком хорошо знал: Дио опасен, Губитель он или нет. Стоило этим воспользоваться.

Первоначальное намерение Дио попытаться вызвать сдвиг, уничтожив все это место целиком, уже не казалось ему правильным. Слишком многие люди могли безвинно пострадать в результате. Он не хотел этих жертв, хотя чувствовал, что теперь, когда он вспомнил, кто он такой на самом деле и как пришли к нему эти способности, он мог бы повторить подобное уже сознательно. Стоило лишь захотеть этого всем своим существом и приложить некоторые усилия. Однако возможные последствия пугали его самого. Он слишком хорошо представлял, какое мощное оружие вложено в его руки и как бережно нужно с ним обращаться. Он предпочел бы не использовать его вовсе.

Следовало убить Флегонта и Бориса. Этого было достаточно. Один угрожал ему самому, другой вполне мог навредить Шуре. С ними он вполне бы справился и голыми руками. После этого Дио смог бы спокойно отправиться домой, чтобы разобраться со всем на месте. Он смирился уже с тем, что не сможет жить здесь, в этом мире. Все время таскать на себе звезду хаоса было выше его сил. Она давала энергию для работы его сердца, но опустошала разум и вымораживала душу. Только лишившись ее, Дио понял, как давила на грудь эта ледяная звезда, как цепенели все его мысли и чувства. Как просыпалось все худшее в нем. Он не был уверен, что захочет надеть ее вновь. Ему казалось уже, что он никогда не поступил бы так с Шурой, не виси у него на груди проклятый амулет хаоситов. Утешало одно: Шура останется здесь, в безопасности. Он все равно не смог бы прижиться здесь. Слишком велика оказалась пропасть. Но зато теперь, побывав на Терре, Дио знал, к чему ему нужно стремиться. Он вернется в Город, предотвратит нависшую над ним угрозу и попытается сделать его пригодным для жизни. Для нормальной жизни. Может быть, у него даже что-то получится.