Я чуть заметно кивнул: да, что-то слышал, о чем-то подобном иногда вскользь упоминала Кристина. Но я пропускал ее рассказы мимо ушей. Мне было глубоко наплевать на то, что там за драмы происходили в стародавние времена в семейке кума. Любому из нас есть о чем с дрожью вспомнить из прошлого.

– Когда Кристине было девять лет, – продолжал Анатолий Андреевич, – я переехал в Омск учиться. Повышать квалификацию. А потом меня направили сюда. Анжела с Кристиной остались одни. О мертвых или хорошо, или никак, но все-таки я скажу. Именно тогда, когда они начали жить без меня, стало ясно, что моя сестра совсем никудышная мать. Личная жизнь для нее оказалась гораздо важнее воспитания дочери. И, как результат, она упустила Кристину, не заметила, как та пристрастилась к наркотикам. Да и я хорош. Не сумел в свое время настоять на своем и забрать Крис к себе в Ижму. Послушал Анжелу, которая кричала, что сгною ее дочку в этом медвежьем углу, что в самом начале искалечу ей жизнь. «Ты представляешь, как это для девочки оказаться после Москвы в каком-то заваленном снегом поселке, где вокруг только колонии и тайга? – передразнил кум свою покойную ныне сестру. – Что там за школа, что там за публика?! В десятом поколении потомственные бандиты и алкаши! Чего хорошего от них переймет моя дочь?!» Пожалуй, и правда, ничего особо хорошего здесь не найти, – вздохнул Анатолий Андреевич. – Но и ничего настолько плохого, как героин, которым Крис увлеклась уже в двенадцать лет.

– Теперь она уже точно останется здесь, – заметил я. – С тобой… Так как все же погибла Анжела? Как все произошло?

– А! – раздраженно махнул рукой кум. – При всем желании тут ничего не поймешь. Ночью прибежал в РОВД Христолюбов – местный ветеринар, с которым последнее время путалась Анжела. Я смотрел на это сквозь пальцы. Непьющий слизняк Христолюбов казался мне не самым худшим из того, на что можно напороться в поселке. За сестру я не беспокоился, хотя и выбор ее не одобрял. Но ведь не замуж же она собралась за этого живодера. «Пусть погуляет, – думал, – сестренка. Немножко развеется. Потрется пару неделек о мужичка. Потом все равно пошлет его к черту, когда надоест. Не успел надоесть, – сокрушенно покачал головой Анатолий Андреевич. – Вот ведь как вышло.

– Как вышло? – сделал я ударение на первом слове, напомнив куму о том, что он собирался поведать мне, как погибла Анжела.

– Так, что сам черт сейчас не разберет. Ветеринар рассказал, что вчера вечером к нему в гости нагрянули сосед с собутыльником. Зачем, он, типа, не знает. Но я считаю, что за бухалом. Христолюбов небось приторговывал спиртиком, который получал для работы. А дальше, по словам этого толстого мудака, произошло вот что: они вчетвером сели за стол – он, сосед, его дружок и Анжела. Когда мужики напились, начали приставать к ней. Ветеринар якобы стал за нее заступаться. Произошла драка, ему начистили рыло и вышвырнули за дверь. Кстати, – грустно ухмыльнулся кум, – у этого героя нет ни одного синяка. Хорошо же он отстаивал честь своей пассии! Это – во-первых. А во-вторых, меня удивляет, как это так упившиеся до невменяемости мужики, выставив его из квартиры, позаботились о том, чтобы он не замерз, и кинули следом верхнюю одежду. Во всяком случае, так получается, потому что потом, как рассказал Христолюбов, он часа три прогулял на улице. Мол, боялся возвращаться домой.

– И к ментам обратиться он тоже боялся? – перебил я.

– Здесь это не принято.

– Все равно, хорош любовничек был у Анжелы, если все на самом деле происходило именно так.

– Мда, хорош, – недобрым тоном процедил кум. – Я до него еще доберусь!

– И чего было дальше?

– Когда он вернулся домой, Анжела, изнасилованная и мертвая, лежала на кровати. Из квартиры были вынесены кое-какие вещи. Все остальное перевернуто кверху дном так, как будто там порезвилось стадо слонов. И только тогда Христолюбов решил обратиться в милицию. Обоих мужиков взяли пьяными в хлам на соседней квартире. Там же обнаружили кое-какие вещички ветеринара. С одной стороны, вроде все сходится. А с другой, еще ничего не ясно. Все впереди: экспертизы, очные ставки, допросы этих двоих алкашей. Сейчас они отсыпаются в вытрезвителе.

– Определили уже, в чем причина смерти? – спросил я.

– Я же сказал, еще ничего не ясно. Похоже, что ее задушили. Попробуй теперь определи, кто это сделал. Подозреваемых двое, и оба были настолько пьяны, что ни один, наверное, ничего не запомнил. – Кум поднялся и задумчиво пробормотал: – Вернее, подозреваемых не двое, а трое. Звездец ветеринару! Я от него теперь просто так не отстану. Что же, пойду. Сейчас проснется Кристина. – Он тяжело, как столетний старец, вышел из гаража, загремел привычно замком.

Будь это не кум, а кто-то другой, я бы искренне посочувствовал, на которого в одночасье свалилось целых два непростых испытания. Тяжело, конечно, потерять единственную сестру. Но куда тяжелее сообщить любимой племяннице о внезапной гибели матери. А это сейчас и предстояло Анатолию Андреевичу. Как-то он справится с этим?

* * *

Следующие три дня я провел в полном неведении того, что происходит снаружи. Кристина не появлялась. Ежевечерние прогулки были отменены. Кум заходил ко мне утром и вечером, ставил рядом с подстилкой миску с едой, не проявляя излишней брезгливости, выносил парашу. И все это молча. Похоже, в то утро, когда сообщил мне о смерти Анжелы, Анатолий Андреевич исчерпал лимит общения со мной на месяц вперед, и сейчас и при огромном желании я не смог бы вытянуть из него ни единого слова. Поэтому свой интерес к тому, что творится сейчас за стенами гаража, я постарался унять и за три дня не задал куму ни одного вопроса. Со временем все равно все узнаю от Крис. Да и надо ли мне что-нибудь узнавать? По большому счету, не мое это дело. А любопытство – порок, и из-за него можно легко нажить неприятностей.

Кристина пришла ко мне на четвертый день. Тщательно задвинула за собой створку ворот, поставила миску с ужином на пол и, как обычно, устроилась рядом со мной на подстилке.

Я молчал. Я не знал, что говорить. Выражать соболезнования? Делать вид, что ничего не произошло? Выбрать какую-нибудь отвлеченную тему и нести чепуху? В каких только передрягах я не бывал, сколько, врач-реаниматолог, видел смертей и убитых горем близких покойного. Но в такой ситуации оказался впервые.

– Мне всегда казалось, что я ее не люблю, – первой прервала тягостное молчание Крис. – Иногда я ее просто ненавидела. Даже желала ей смерти. Мне было плевать на нее – на ее неустроенность в жизни, на ее заморочки с мужчинами, на то, что всякий раз получалось, что она никому не нужна. А ей было плевать на меня – на то, что я плохо одета, на то, что я никого не могу пригласить к себе в гости в квартиру со старой разломанной мебелью, на то, что я подсела на героин. Какое-то беспокойство этим она изображала, но все это была лишь дешевая показуха, рассчитанная на окружающих. Даже я, законченная наркоманка, не могла этого не заметить! И была совершенно уверена в том, что мамашу просто не перевариваю, – еще раз повторила Кристина. – А теперь поняла, что все было вовсе не так, как это мне виделось раньше. Но почему же для этого ей нужно было погибнуть?!