Джулии стало неловко. Что может быть общего у Томаса Меррита с Разумовским? Тем не менее уже через несколько секунд они увлеченно обсуждали музыку Бетховена, Моцарта и Гайдна. Томас был элегантен и обаятелен. Светские сплетницы отвлеклись от своего интереснейшего занятия и сконцентрировали внимание на красивом незнакомце, по очереди бросая на него кокетливые взгляды и хихикая, прикрываясь веерами.

Джулия отпила шампанского. Они ничего не смогут сделать, пока не появится Талейран. А что, если он как раз находится в своем кабинете, сидит за столом под взглядами Полины Боргезе и Марии Луизы? Она ощутила беспокойство, но Томас обнял ее за талию, словно переливая в нее терпение и силу, пока вел вслед за графом Разумовским к потрясающему пейзажу. Граф уже увлеченно сранивал его с работами английских и французских мастеров. Томас нежно улыбнулся ей, и Джулия сразу поняла: ей необходимо отвлечься, иначе сегодняшнее предприятие кончится очень плохо.

– О, леди Джулия, как я рад, что вы смогли прийти, – сказал внезапно появившийся Талейран и поцеловал ей руку. Затем он окинул внимательным взглядом Томаса и, не скрывая своего интереса, изучал его, пока их представляли друг другу. – Прошу меня извинить за опоздание, дорогая, но частично в нем виноваты вы. Я только что получил записку от лорда Каслри с предложением о встрече.

Джулия опустила глаза. Это была часть игры. Как только получит украденные документы, Каслри отменит встречу, но пока у него не было выбора – приходилось играть по правилам старого интригана. Джулия постаралась сделать вид, что вовсе не удивлена. Талейран увлек ее посмотреть другую картину, портрет одного из французских королей.

– Я должен поблагодарить вас за неоценимую помощь.

Она почувствовала взгляд Томаса и увидела, что он внимательно наблюдает за ней поверх бокала.

Часом позже, когда комната заполнилась гостями, Томас оказался рядом с ней.

– Все смотрят на нас, – прошептала она, чувствуя, как в ее плоть вгрызаются холодные острые зубы паники. – Как мы сумеем…

Томас наклонился и прошептал ей на ухо:

– Смейтесь, Джулия, смотрите мне в глаза.

От его теплого дыхания по телу побежали мурашки. Он отстранился и ухмыльнулся. Его глаза были теплыми и нежными.

– Что вы делаете? – негромко спросила Джулия и покраснела.

Томас подошел ближе, устремил взгляд на ее губы, и Джулию бросило в жар.

– Флиртуйте со мной. Никто ничего не заподозрит, если мы ускользнем в поисках укромного уголка для поцелуя.

Она уставилась на него в крайнем изумлении.

– Вы лишились рассудка?

А ведь он всего лишь смотрел на нее, стоял рядом, даже не касался ее, а она уже была охвачена огнем желания.

– Расскажите, что вы помните о той ночи.

Звезды. В шампанском, в небе, в его глазах, в ее крови.

– Я не могу…

Томас взглянул на бокал шампанского в ее дрожащей руке.

– Целуя вас, я чувствовал на ваших губах вкус шампанского. Думаю, сейчас я могу почувствовать то же самое. Смейтесь, Джулия.

Ее била крупная дрожь, но она исполнила его требование: с чарующей улыбкой взглянула ему прямо в глаза, коснулась его руки и опустила трепещущие ресницы. Томас глубоко вздохнул, при этом вовсе не притворяясь: его тело пылало от желания.

– Какой коридор ведет к той самой комнате? – спросил он шепотом.

Джулии показалось, что на нее выплеснули стакан холодной воды.

– Дверь под изображением всадника.

Томас поднял глаза.

– А, под работой Давида? Кстати, ходят слухи, что он незаконнорожденный сын Талейрана.

И Томас повел ее к картине.

– Правда? – спросила она.

– Да. Вас это шокирует?

Она с трудом покачала головой. Уж кого-кого, а ее эта новость точно не могла смутить.

– У многих мужчин есть незаконные дети, но Талейран, до того как стал дипломатом, был католическим епископом.

Неудивительно, что он не обратил особого внимания на ее скандальную репутацию.

Они стояли под картиной у открытой двери. Длинный коридор вел в личный кабинет министра. Он не был освещен – легкое напоминание гостям, что туда лучше не соваться.

Джулия почувствовала, как Томас взял ее за локоть.

– Пошли.

– Кто-нибудь заметит, что нас нет, – пискнула она, шагая по темному коридору.

– Все этого ждут. Должен сделать вам комплимент. Вы великолепная актриса. Если Стивен Айвз завтра не сделает вам предложение, вы можете сделать карьеру на сцене, стать агентом на Боу-стрит или даже профессиональным убийцей.

– Вы, наверное, удивитесь, мистер Меррит, но у меня нет привычки причинять вред людям.

Он посмотрел на нее сверху вниз.

– Значит ли это, что вы примете предложение Айвза?

Джулия вздернула подбородок.

– Не говорите чепухи. Он никогда не сделает мне предложение.

Томас хмыкнул:

– А я думал, женщины умеют читать такие вещи на лицах мужчин. Айвз определенно к вам неравнодушен. Вы скажете ему «да»?

– Нет, – отрезала она. – Я хотела сказать, что не желаю это обсуждать. – Они подошли к ковру. – Мы на месте. Наконец-то.

Джулия подняла край ковра, под которым оказалась дверь. Томас ухмыльнулся:

– Умно. Но каждый дюйм этого коридора увешан коврами. Вы уверены, что нашли нужный?

Джулия взглянула на лицо Жанны д’Арк, обращенное к небесам, и кивнула:

– Уверена.

Томас подергал дверь, но она оказалась запертой.

– Вы сможете ее открыть? – спросила она, вертя головой и проклиная толстые ковры, которые гасили звуки шагов. Пока он открывает замок, может прийти кто угодно, а они ничего не услышат.

Звяканье отмычки, которой орудовал Томас, казалось оглушительно громким.

– Поторопитесь, – прошептала она.

– Нервничаете, леди Джулия? – усмехнулся Томас. – И все же не могу не признать, что вы самая отважная женщина из всех, с кем меня когда-либо сталкивала судьба. – В этот самый момент замок, щелкнув, открылся, чему Томас был, пожалуй, удивлен не меньше, чем Джулия.

– Я совсем не такая смелая, как вы думаете, – хмуро сообщила она.

– Я тоже. Так что давайте покончим с этим. Наше отсутствие может оказаться скандально долгим.

Он вошел в комнату и зажег свечу. Портреты взирали на них с удивлением и любопытством. Полина Боргезе рассматривала широкие плечи Томаса. Мария Антуанетта высокомерно улыбалась. Мария Луиза с ужасом созерцала стол.

– Здесь, – сказала Джулия и дернула ручку ящика. – Он тоже заперт.