Лео показал Гарри лесной склад, где все работы по очистке стволов осуществлялись вручную. Массивные бревна переносились на плечах или с помощью крючьев, что создавало бесчисленные возможности для травм.

После ужина Гарри набросал несколько чертежей по оснащению склада механизмами, предназначенными для перемещения бревен. Механизмы обошлись бы относительно недорого и позволили бы повысить производительность труда и безопасность работников. Меррипен и Лео сразу загорелись этой идеей.

— Очень умно с твоей стороны предложить эти усовершенствования, — сказала Поппи позже, когда они вернулись в домик привратника на ночь. — Меррипен очень заинтересовался.

Гарри небрежно пожал плечами, расстегнув пуговицы ее платья на спине, помогая ей вытащить руки из рукавов.

— Я всего лишь указал несколько очевидных улучшений, которые они могли бы произвести.

— То, что очевидно для тебя, — возразила Поппи, — вовсе не очевидно для остальных, Гарри. — Выскользнув из платья, она повернулась к нему с удовлетворенной улыбкой. — Я очень рада, что мои близкие получили возможность узнать тебя лучше. Они начинают испытывать к тебе симпатию. Ты был очень мил, без тени снисходительности и не устраивал шума по таким пустякам, как появление ежа на твоем стуле.

— Я не настолько глуп, чтобы конкурировать с Медузой из-за стула, — сказал он, заставив ее рассмеяться. — Мне нравится твоя семья, — добавил он, расстегивая крючки ее корсета и постепенно высвобождая ее из паутины ткани и планок. — Наблюдение за тобой в их окружении помогает мне лучше понять тебя.

Корсет упал на пол, отброшенный его рукой. Поппи стояла перед ним в одной сорочке и панталонах, вспыхнув под его пристальным взглядом.

Неопределенная улыбка пересекла ее лицо.

— И что ты понял относительно меня?

Гарри спустил бретельку с ее плеча и провел по нему ладонью в медленной ласке.

— Что тебе свойственно сильно привязываться к окружающим. — Он спустил вниз вторую бретельку и почувствовал, как ее пронзила дрожь. — Что ты чувствительна, предана своим близким и что тебе необходимо чувствовать себя в безопасности.

Он притянул ее к себе, обхватив руками, и она со вздохом прильнула к нему.

— Я намерен заниматься с тобой любовью всю ночь, Поппи, — промолвил он, уткнувшись лицом в изгиб ее шеи. — В первый раз ты можешь ничего не опасаться. Но во второй раз я буду чуточку порочным… и тебе это понравится даже больше. А в третий раз… — Он улыбнулся, услышав, как у нее перехватило дыхание. — В третий раз я собираюсь делать такие вещи, что ты сгоришь от стыда, вспоминая их на следующее утро. — Он нежно поцеловал ее. — И это понравится тебе больше всего.

* * *

Поппи не могла понять настроение Гарри, дьявольское и в то же время нежное, когда он раздевал ее. Он опустил ее на постель, так что ее ноги свисали с кровати, и встал между ними, неспешно снимая рубашку. Под его взглядом Поппи покраснела и попыталась прикрыться руками.

Усмехнувшись, Гарри отвел ее руки.

— Любимая, если бы только ты знала, какое наслаждение мне доставляет смотреть на тебя. — Он приник к ее губам в поцелуе, заставив приоткрыть рот и впустить его язык внутрь. Упругие волоски на его груди щекотали маковки ее грудей, и Поппи застонала от этой нежной и настойчивой ласки.

Его губы скользнули вниз, проложив дорожку поцелуев по ее шее и груди. Втянув в рот ее сосок, он принялся дразнить его языком, одновременно пощипывая другой сосок пальцами. Ноги Поппи непроизвольно согнулись в коленях, и она попыталась притянуть его к себе. Но он опустился на колени, схватив ее за бедра, и она ощутила прикосновение его губ к ее сокровенной плоти.

Поппи вздрогнула. Каждый ее мускул трепетал от этой изысканной пытки. Глаза закрылись, воздух прерывисто вырывался из груди. Его язык вошел и задержался на долгий мучительный момент.

— Пожалуйста, — прошептала она. — Пожалуйста, Гарри.

Он встал, и Поппи услышала шорох снимаемой одежды. Затем последовало жаркое давление у входа в ее тело, и Поппи облегченно выдохнула, принимая его в себя. Она чувствовала себя восхитительно заполненной и пошевелила бедрами, пытаясь принять его еще глубже. Гарри начал размеренно двигаться, возбуждая ее каждым своим движением.

Ощущения нарастали. Распахнув глаза, Поппи увидела над собой его покрытое испариной лицо. Он наблюдал за ней, упиваясь ее наслаждением, а когда она вскрикнула, приник к ее губам, поглотив ее беспомощный возглас. Когда последние содрогания улеглись, Гарри перекатился на бок и заключил ее в объятия. Обессиленные и удовлетворенные, они ненадолго задремали.

Спустя некоторое время Поппи сонно встрепенулась, с удивлением отметив, что он все еще возбужден. Гарри поцеловал ее и сел, а потом осторожно притянул ее голову к себе на колени.

— Оближи его, — шепнул он. Губы Поппи осторожно сомкнулись вокруг пульсирующей головки, скользнули вниз, насколько это было возможно, и снова поднялись. Заинтригованная, она ласкала шелковистую твердость, облизывая ее как кошка.

Потом Гарри перевернул ее на живот и накрыл ее сзади своим телом. Поппи ощутила прилив возбуждения, когда его пальцы скользнули в расщелину между ее ногами.

— А теперь, — прошептал он в ее горячее ухо, — я буду чуточку порочным. И ты позволишь мне это, правда?

— О да… да.

Он крепко обнял ее, обхватив ладонями ее груди, и принялся медленно входить в нее, совершая вращательные движения, то и дело останавливаясь и заставляя ее нетерпеливо выгибаться. Поппи приподнялась, пытаясь принять его глубже, но он только рассмеялся, сдерживая ее пыл.

Отведя в сторону пышную гриву ее волос, он осыпал поцелуями ее шею и спину. Все, что он делал, усиливало наслаждение, он знал это, упивался этим и вошел в нее полностью, глубоко вонзившись, только когда Поппи ощутила жар приближающегося высвобождения.

Он сжимал ее в объятиях, пока она не перестала содрогаться, усталая и удовлетворенная. А затем перевернул ее на спину и прошептал только два слова:

— Еще раз.

Это была длинная жаркая ночь, наполненная немыслимой близостью. После третьего раза они лежали в темноте, прижавшись друг другу, голова Поппи покоилась на его плече. Чудесно было лежать, разговаривая обо всем на свете и чувствуя себя умиротворенными и расслабленными после взрыва страсти.

— Ты не перестаешь удивлять меня, — прошептал Гарри, нежно перебирая пальцами ее волосы. — В твоей душе столько загадок, что мне придется разгадывать их всю жизнь. Но я хочу разгадать их все, до единой.

Никто никогда не называл ее загадочной. Хотя Поппи не находила в себе особой загадочности, ей понравилось, как это звучит. Тем не менее она сочла нужным возразить:

— Ну, не такая уж я загадочная.

— Загадочная. — Улыбнувшись, он взял ее руку и поцеловал в ладонь. — Как и полагается женщине.