Охотовед на четвереньках переполз в глубь избы и стал осторожно приподниматься. Все это время раненый продолжал кричать и звать на помощь. Потянулись минуты ожидания. Неожиданно Катя отчетливо расслышала звук шагов убегающего от дома человека.

– А вот мы и не выдержали, – со злорадством проговорил Николай Егорович, поднимая ствол винтовки.

Этот выстрел в ограниченном бревенчатым срубом пространстве оглушил Катю на какое-то время. Поэтому она не сразу поняла, что ей говорит Николай Егорович. Лишь когда он схватил ее под руку, вынудил встать и подтолкнул к выходу, она догадалась, что от нее требовалось, и бросилась к дверям.

Оказавшись на улице, молодая женщина встала. Ей почудилось, будто весь лес оглашался стонами и криками.

– Уходим! – выскочив следом, бросил ей Николай Егорович.

– А как же… – она растерялась, переводя взгляд с него на корчившегося среди молодых сосенок бандита и обратно. – Кто теперь им поможет?

– Вот их Пророк или кто он там? Посредник? – зло спросил он. – Пусть его зовут.

– Так нельзя, – захныкала Катя, семеня за охотоведом, быстрым шагом уходившим по лесной дороге. Неожиданно ее осенила идея, и она встала. Почувствовав это, остановился и Николай Егорович:

– Что еще?

– Они должны знать, где Данила. – На глаза Кати навернулись слезы.

– Ох, горе ты мое! – сокрушенно вздохнул Николай Егорович и повернул обратно.

Женщина сразу узнала Степана, в которого накануне охотовед уже стрелял. Парень затравленно посмотрел на нее, потом на Николая Егоровича и заиграл желваками.

– Ну, и куда я тебе попал? – поставив карабин прикладом в землю, охотовед присел перед Степаном на корточки, взял лежавший рядом «Мосберг», отбросил в сторону и с интересом посмотрел на парня.

– Ниже спины, – процедил тот сквозь зубы и, не удержавшись, добавил: – Сука.

– В задницу, значит! – довольный собой, констатировал Николай Егорович.

Парень уткнулся лицом в согнутую в локте руку и застонал.

– Ничего, от этого еще никто не умирал, – успокоил его Николай Егорович, разглядывая окровавленные штаны.

– Ты издеваться пришел? – прохрипел, не поднимая головы, Степан.

– А как грудь? – продолжал с сарказмом расспрашивать охотовед. – Тебе что, вчера мало показалось?

– Вызови кого-нибудь, – потребовал Степан.

– Не могу, – развел руками Николай Егорович. – Связи нет.

Степан, постанывая, медленно перевернулся на бок и вытянул руку в сторону группы берез, стоящих прямо за заимкой.

– Там рюкзаки… в одном, он единственный камуфлированный, спутниковый телефон.

– Хорошо, вызову, – заверил его Николай Егорович. – Но при одном условии.

– Каком? – с тоской спросил раненый.

– Ты скажешь, где сейчас парень, который был с этой девушкой.

– Данила этот гребаный? – догадался Степан.

– Да, – Катя подошла ближе.

– Его на запчасти пустить собираются. – Степан выдержал паузу, вызванную новым приступом боли. – Где держат, не знаю. Наверное, там же, откуда она сбежала. – Он посмотрел на Катю налитыми кровью глазами.

Николай Егорович выпрямился, некоторое время постоял, о чем-то размышляя, потом нехотя направился к березам.

Катя не выдержала и бросилась ко второму раненому, который, так и не дождавшись помощи, жалобно подвывал. Она пробралась через заросли ерника и остановилась. Бугай сидел, прислонившись спиной к стволу огромной сосны, и обеими руками зажимал на животе рану. Рядом валялся точно такой же, как и у Николая Егоровича, карабин. С опаской покосившись на оружие, Катя подошла к нему и присела на корточки:

– Больно?

Но мужчина не реагировал на ее появление. Глядя куда-то мимо, поверх ее головы, он продолжал жалобно скулить. Ей стало страшно. Катя поняла, что бандит умирает и точно не дождется помощи. Вновь навалилось чувство вины. Как ни крути, а все эти люди пострадали из-за нее. Да, пусть они бандиты и сволочи, пусть работают на негодяя, но это люди. У них наверняка есть мамы, и они были маленькими. Катя неожиданно вспомнила, как, проснувшись однажды утром, увидела на балконе дома напротив две белокурые головки. Она тогда с умилением наблюдала за малышами, завидуя их маме.

«А что, если и те детишки вырастут и станут такими же?» – с ужасом подумала она, выпрямляясь.

– Ты куда ходила? – строго спросил Николай Егорович, когда Катя вернулась.

– Там, – она показала назад свободной рукой, – в общем, он…

Она замолчала, боясь произнести это страшное слово.

– Подыхает, что ли? – догадался охотовед. – Туда ему и дорога.

– Но ведь вас могут посадить…

– Ничего мне не будет, – уверенно заявил он. – Этих собак прикопают, да и забудут. Думаешь, первый такой случай? Плевал Иван Николаевич Пономарев на своих людей. Для него они пушечное мясо, не более. Идем!

С этими словами охотовед развернулся и пошел прочь.

– А куда мы теперь? – отмахиваясь от наседавших комаров и мошки, спросила Катя.

– Домой тебя надо как-то отправить, – он посмотрел на спутницу, словно пытаясь понять, хочет она этого сама или нет, и продолжил: – Там спрячешься, отсидишься; глядишь, все и устаканится.

– Я без Данилы не поеду, – заявила молодая женщина.

– Что, влюбилась? – хитро прищурился Николай Егорович.

– Этот человек пострадал из-за меня, – чувствуя, как лицо заливает краской, ответила Катя.

* * *

Матвей проснулся на рассвете. Глянув на часы, прикинул, что спал около четырех часов. Достаточно, чтобы голова была свежей, а за рулем не клонило в сон. Марта тихо посапывала, подложив под щеку кулачок. Он осторожно поднялся, прошел к окну и открыл его. В комнату ворвалась утренняя свежесть.

– Доброе утро! – Марта потянулась.

– Спи, еще рано. – Матвей стал приседать, вытягивая вперед руки.

Девушка все же встала и отправилась в душ.

Кораблев улегся на спину и пятьдесят раз сел, нанося при этом удары кулаками по невидимому противнику. Половина нормы. Типичное упражнение, с которого у них начинались занятия по физической подготовке. Потом перевернулся на живот и столько же раз отжался. Он не насиловал сегодня себя. Опасно. Силы могут пригодиться. А вот разминка не помешает. Даже наоборот, приведет мышцы в порядок.

Закончив зарядку, стал ходить по номеру, размышляя, как быть дальше. Нужно было ускорить события, спровоцировать Пономарева на активные действия. Главное, сделать это резко, так, чтобы от него потребовалось мгновенное принятие решения. В этом случае он наверняка допустит много ошибок. Ведь накануне вечером они с Мартой его расслабили. Матвей был уверен: выдававший себя за мифического Посредника человек не лег вчера спать, пока не получил в свое распоряжение запись разговора в номере.