Недавно услышал историю: мальчишка-третьеклассник во время перемены открыл окно на третьем этаже, встал на подоконник и объявил ребятишкам, что он сейчас оттолкнется и полетит. Учителей в коридоре не оказалось, дети сгрудились возле распахнутого окна, а мальчишка оттолкнулся, распластал руки и… рухнул вниз. К счастью, упал благополучно, на свежевскопанную клумбу, и не повредился. Потом его водили по врачам-психиатрам, обстукивали, обслушивали, тестировали, расспрашивали родителей, надеясь отыскать наследственные корни какой-нибудь душевной болезни, но все напрасно: мальчишка был абсолютно здоров и телом и душой. Только он никак не мог согласиться с тем, что человек не умеет летать, и однажды поверил, что если он прыгнет в окно, то обязательно взлетит. Поверил так, как можно поверить только в детстве. Не знаю, сохранится ли память об этой истории, о мальчишке-икаре. Скорее всего, нет: в наш век, когда есть доступные и надежные способы оторваться от земли в чреве домообразного лайнера или космического корабля, прыжок безымянного мальчишки останется в памяти узкого круга людей — учителей, родителей, врачей-психиатров как детская безрассудная шалость.

Помню, в детстве, когда я слушал материны сказки — а сказок она знала много и, подозреваю, иногда придумывала их сама, — меня однажды удивила неожиданная мысль-открытие: чуть ли не вся нечисть, все злые силы имели крылья либо способность летать, а добро почти всегда оказывалось бескрылым. Всякие ведьмы, бабы-яги, черти, змеи-горынычи и даже пиратский корабль «Летучий голландец» — все носилось по небу, тогда как добрые царевичи, Иванушки или просто хорошие мужички вынуждены были ходить по земле пешком, изнашивать десятки пар железных башмаков в странствии за тридевять земель и подвергаться великим испытаниям и опасностям. Я знал, что добро победит, но каким же беззащитным, каким старомодным оно выглядело в сказках! Почему зло присвоило или обрело себе право летать? Пока добро только мечтает о полете, пока Ярославна, стоя в Путивле на забрале, плачет по своему Игорю: «Полечу, говорит, кукушкою по Дунаю, омочу шелковый рукав в Каяле-реке, оботру князю кровавые его раны…» — зло тем временем летает по земле и творит свое черное дело.

Тогда, в детстве, такое обстоятельство мне показалось несправедливым, и я спросил у матери, отчего это так.

— А добро, сынок, такое большое и сильное, что ему и крылья не нужны, — сказала мать. — Оно без крыльев может летать, потому что его много и оно везде. Вот идет Иванушка за тридевять земель, идет сквозь зло и несет добро. Оттого и побеждает. А зла мало, ему надо везде поспеть; оно и взяло себе крылья. Только злу-то и крылья не помогают.

Теперь я вспоминаю материны слова, когда слышу о ядерных ракетах, бомбах и авианосцах. Великая Мудрость сказок не стареет: зло, как всегда, вострит себе крылья…

Но все-таки человек — воплощение добрых сил — во все времена стремился преодолеть земное тяготение и взмыть птицей в небо. Пожалуй, нет на Руси старинного города, где бы не жила легенда о человеке, который пробовал летать. Изладив себе воздушный шар, крылья, а то и вовсе без ничего, забирался тот человек на башню или колокольню, на гору или скалу и в полной уверенности сигал вниз. Были они простыми крестьянами, ремесленниками, случалось, и монахами, хорошо знавшими место человека на земле, но все они презрели не только Закон божий, по которому должны жить «аки червь земной», а и Закон земного притяжения, за что земля их и убивала. Но приходили другие, мастерили себе крылья, карабкались на колокольни и на короткий миг становились птицами. Зло летало на волшебных крыльях и в ступах, добро же обходилось без колдовства, одним своим разумом, и кто знает, не будь этих «безрассудных» прыжков, когда бы еще человек оторвался от земли?

С точки зрения образованного века мальчишка-третьеклассник уже должен знать или хотя бы догадываться о теории полетов, а поэтому прыгать без дельтаплана или парашюта с третьего этажа неразумно. Современный третьеклассник знает больше Ломоносова и только чуть меньше калужского учителя Циолковского. Хочешь полетать — покупай билет на самолет, и за считанные часы можно перемахнуть страну из конца в конец. Все в твоем распоряжении: от крошечного вертолета до аэробуса, от скорости скачущей лошади до сверхзвуковой, от высоты самой высокой трубы или телебашни до высших слоев стратосферы. Тут тебе и вареная курица на подносе, и прохладительные напитки.

Говорят, когда авиация только-только входила в нашу обыденную жизнь, пассажиров невозможно было оторвать от иллюминаторов: всем хотелось взглянуть на землю с неба; люди восхищались ею, восхищались ощущением полета, поскольку самолеты были маленькие, их трясло и мотало в воздушных ямах так, что замирало дыхание, и человек, вцепившись в машину, срастался с нею. Увы, теперь пассажиры чаще всего спят в полетах, глядеть на землю из огромного, незыблемого лайнера скучно, и единственное, что связывает человека с самолетом, — привязной ремень. Полет превратился в катание со всеми удобствами: где-то там, в страшном холоде, воют и надрываются турбины, режут спрессованный скоростью воздух обтекаемые плоскости, и летчики, включив автопилот, дремлют по очереди в теплой кабине. Так же точно можно прокатиться и в поезде, и в автобусе-экспрессе по матушке-земле. Мой сын, впервые полетевший на самолете в три года, через час заерзал и сказал:

— Скорей бы уж сесть, надоело мне лететь.

Даже поднимаясь в стратосферу, на десятки километров от земли, человек на современном авиалайнере все равно не поднимается выше, чем высота самолетного трапа. А это для него низковато…

Мальчишка, возомнивший себя птицей, наверняка гоже летал в самолетах, но ему не хватило ни высоты, ни скорости, а самое главное, он не ощутил полета. История о его прыжке меня потрясла и обрадовала: еще живет, еще не пропадает в человеке желание самому оторваться от земли и подняться в воздух, потому что добру не пристало летать на волшебных крыльях.

Мой сын с равнодушным спокойствием глядел на аэробус, сладко спал в мягком кресле, однако потом, запуская бумажные самолетики с балкона, следил за ними завороженно и с восхищением. А когда увидел парящих над землей дельтапланеристов на тренировке, открыл рот, затаил дыхание и надолго онемел и оглох. Теперь он мастерит игрушечные крылья, на которых летают пластилиновые человечки, и я боюсь, что скоро он сам попробует одолеть земное тяготение…

Научиться бы летать!

Да вот беда: летать-то, говорят, нельзя! Даже когда появились наконец надежные и доступные крылья — дельтаплан, долгое время летали на них тайно, неорганизованно и незаконно. На самой заре окрыления какой-то авиатор, привыкший к ревущим реактивным турбинам и профилированным плоскостям, решил испытать дельтаплан без всякой подготовки и разбился насмерть. И если смерть чудаков, сигающих с колоколен, только будоражила и обостряла желание преодолеть-таки земное притяжение, смерть летчика наложила вето на крылья на добрые полтора десятка лет.

Но дельтаплан сейчас уже почти день вчерашний: к нему приделали двигатель — и теперь можно взлетать с ровного места, садиться где заблагорассудится. А мой знакомый сборщик с ВАЗа построил микросамолет, однако летает опять незаконно. Я спрашивал у сведущих людей, причастных к управлению гражданской авиацией, возможно ли, что в ближайшем будущем желающие летать смогут запросто окончить курсы, получить свидетельство пилота и подняться в воздух, как нынешний автолюбитель садится за баранку. Возможно ли со временем купить мотодельтаплан в магазине либо построить самому и пройти специальную техкомиссию, как у самодельщиков-автомобилистов? На меня махали обеими руками, и так, что бумаги взлетали со столов: упаси бог! Мол, тут такое начнется! Аварии, смерти, хаос! Дескать, ты глянь, что на дорогах делается. Если еще всех желающих в воздух пустить — конец света! Они-де, люди, еще путем по земле ходить и ездить не научились, не то что летать. И заверили сведущие люди: никаких икаров, никаких личных крыльев не было в атмосфере и в ближайшие сто лет не будет. В интересах человечества.