В командовании Объединенного флота создали четыре группы предварительного анализа, а одному из ведущих штабных офицеров, Куросиме Камето, поручили разработать план операции. Куросима чуть ли не самый эксцентричный из штабистов объединенного флота. Как только на него находило вдохновение, он запирался в своей каюте, задраивал иллюминаторы, усаживался совершенно голым за рабочий стол (на «Нагато» нет системы кондиционирования воздуха) и работал день и ночь как ненормальный. Жег ладан и непрерывно курил, тушил одну сигарету и тут же закуривал следующую. О нем ходили всякие легенды: вдруг его куда-то вызывают, а он неторопливо шествует по кораблю, даже не вспотеет; никогда не обедает вместе с главнокомандующим; как бы много документов ни накопилось у него на столе, никогда и не глядит на них. И все-таки «план операций на первом этапе войны, включая рейд на Гавайи, невозможен, — говорит один офицер, — при должном внимании только к цифрам. Все это извлечено из сумасшедшего рассудка Куросимы и облечено в форму плана против всякого здравого смысла».

В конце апреля по приказу Ямамото он поехал в Токио с целью разъяснить стратегию Объединенного флота в рейде на Пёрл-Харбор, поскольку сам составлял этот проект. Первым управлением морского генерального штаба руководил контр-адмирал Фукудоме; глава 1-го сектора — капитан 1-го ранга Томиока Садатоси, а офицер авиации в штабе — капитан 3-го ранга Мийо Тацукичи. Все трое — противники плана.

7 августа капитан 1-го ранга Куросима вновь прибыл в Токио для обсуждения вопроса, на этот раз захватив с собой штабиста — специалиста по торпедам. Управление по разработке операций упорствовало в своем неприятии плана, — разгорелся ожесточенный спор между Куросимой и Томиокой. Как рассказывал Томиока, все в морском генеральном штабе держали его сторону, потому что хотели обеспечить за управлением по разработке операций контроль над Объединенным флотом. Именно генеральному штабу предстояло установить разумный баланс между претензиями армии выделять средства на конкретные операции и организацией поставок необходимых материалов и вооружений. Однако начнись война сейчас, им пришлось бы добывать сырье аж с далекой Явы и установить контроль над нефтяными месторождениями южной части Тихого океана. Поэтому не могли там, в отличие от Куросимы или Ямамото, думать только о Пёрл-Харборе.

Но одна из главных причин, почему им так не хотелось принимать план Объединенного флота, — эта операция слишком походила на игру. Даже если рейд окажется удачным, где гарантии, что американский флот окажется в Пёрл-Харборе в намеченный день и час? Куросима страстно подчеркивал необходимость атаки на Гавайи, подкрепляя пессимистическое мнение Ямамото: если война неизбежна, единственно возможная тактика — уничтожение главных сил противника в самом начале войны, что нарушает баланс сил и ставит Америку в невыгодное положение. Удар по Пёрл-Харбору — существенный элемент в операциях против США: нет удара — нет операции.

«Взгляды на подготовку к войне» содержат следующую фразу: «Успеха нелегко достичь, но, если все офицеры и матросы будут едины в истинно самоотверженном порыве, тогда успех, с помощью Всевышнего, возможен».

В любом случае Куросима просил перенести на сентябрь штабные учения, обычно устраивавшиеся каждый год в ноябре или декабре в колледже морского штаба, а для изучения плана выделить специальное помещение; начальник 1-го сектора Томиока пообещал рассмотреть это предложение.

Несколько раньше описываемых событий, в июле 1941 года, Ямамото сам поехал в Токио. Япония решила послать свои войска в южную часть Французского Индокитая, и морской министр Ойкава пригласил Ямамото и Когу Минеичи, командующего 2-м флотом, чтобы ввести их в курс событий.

Встреча состоялась в здании министерства, и на ней также присутствовали начальник морского генерального штаба Нагано Осами и глава департамента аэронавтики Инуэ Сигейоси. Втягивание Японии в войну со времени «инцидента 26 февраля» отмечено рядом эпизодов, в которых постепенное сползание прерывалось внезапным вертикальным погружением. Отправка японских войск в Южный Индокитай — одно из таких самых значительных «погружений».

В самом начале Ямамото задал вопрос:

— Каково состояние наших воздушных сил?

— Точно таково, как при заместителе министра Ямамото, — ответил Инуэ. — Более того, много квалифицированных специалистов призваны в армию вследствие индокитайской затеи.

Как противник войны с Соединенными Штатами, Инуэ еще больший догматик, чем сам Ямамото. На Новый год проект плана вооружений на предстоящий год, представленный ему морским генеральным штабом, создал у него впечатление, что это — «план вооружений на 1940 год, зародившийся в умах девятнадцатого столетия»; он написал пространный меморандум, озаглавленный «Новая теория плана вооружений», и официально направил его 30 января морскому министру. В нем содержится серьезное осуждение: «К очевидному прискорбию, если Япония продолжит соревноваться с Англией и США в строительстве боевых кораблей, ей неизбежно придется признать себя побежденной». И далее подробно:

«Если оценить нынешний ход военных действий между Японией и Соединенными Штатами, станет ясно, что при правильной политике в области вооружений для Японии возможно избежать поражения от Америки, и естественно надеяться, что именно так и будет. Но с другой стороны, Японии не победить Америку и не заставить ее капитулировать. В причине здесь нельзя ошибиться… Американские операции против Японии будут те же, что японские против Америки, в том смысле, что Япония находится на огромном расстоянии от Соединенных Штатов; но в других отношениях они очень отличаются друг от друга, потому что Америка сможет: 1) оккупировать всю территорию Японии; 2) захватить столицу Японии; 3) в войне стереть с лица земли японские войска».

Смысл «новой теории» Инуэ в том, что, если Япония не желает проиграть войну с Америкой, ей следует серьезно увеличить свою воздушную мощь; начни она войну против Америки в своем нынешнем состоянии, императорские армия и флот окажутся уничтоженными, а вся территория Японии — оккупированной. После окончания войны и исполнения всех предсказаний Инуэ вопросы, на которых он ставил акценты, стали ослепляюще очевидны; чтобы делать такие заявления в атмосфере милитаризма того времени, требовались поистине необычные проницательность и мужество.

Упомянутый меморандум в обобщенном виде включен в том «Гавайская операция», (входящий в «Историю войны»), из которого также видно, что идеи Инуэ по тактике настолько далеки персоналу морского генерального штаба, что никто не хотел иметь с ними ничего общего. Говорят также, что отправка его в море командующим 4-м флотом за четыре месяца до начала война, по сути, понижение в должности за этот меморандум.

На июльском совещании, после того как выступил Инуэ, встал Кога и взялся за министра.

— Почему такое важное решение принято единолично, даже без консультаций с главнокомандующим флота? — спросил он. — Неужели вы думаете, что, если начнется война, мы будем сражаться за них вот так?

Кога задал также Нагано вопрос, касающийся отношения руководства морского генерального штаба к правительственному соглашению с Францией.