— Могу я попросить у вас попить? — спросила она у старушки, которая подошла к колодцу за водой. Незнакомка подозрительно взглянула на нее, потом наполнила свое ведро, отвязала кружку от фартука, окунула ее в ведро и протянула Катерине холодной воды.

— Grazie, Signora, — благодарно улыбнулась Катерина.

Старуха вытерла кружку о фартук и продолжала подозрительно разглядывать Катерину, которая надеялась, что все-таки не выглядит тут слишком странно, сидя у основания колодца в платье с серебряным кружевом, похожим на рыбью чешую, и загорая на солнце.

— Вы заблудились? — поинтересовалась старуха.

— Нет-нет, — ответила Катерина. Она поспешно поднялась, чтобы показать женщине — и себе самой, — что прекрасно знает дорогу. Но когда она покинула сень колодца и направилась к ломбарду, заметила, что ноги не слушаются.

Катерина толкнула дверь ломбарда. Внутри пахло так же, как и много лет назад, — старыми книгами и пылью. За прилавком сидела невысокая брюнетка и чистила кольцо с жемчугом и бриллиантами. Когда Катерина вошла, женщина подняла голову.

— Buon giorno, Signora. — Она улыбнулась, и ее взгляд на мгновение задержался на лице Катерины.

— Ты меня помнишь… Элия? — спросила Катерина.

От звука собственного имени Элия вздрогнула и положила кольцо и тряпочку на прилавок.

— Я Катерина… Катерина Капретте. Вы помогли мне… во многих смыслах… давным-давно… — Она не знала, с чего начать свою историю. С драгоценного веера? С каббалы? С выкидыша? С мышьяка?

— Катерина! — Элия вскочила, чтобы расцеловать ее в обе щеки. — Как я рада вас видеть снова!

Катерина заметила, что у Элии на лбу появились едва заметные морщины, а волосы поредели. Это ее ничуть не портило, хотя Катерина запомнила Элию цветущей девушкой и с тех пор не встречала более приятного человека.

— Вы здоровы? — поинтересовалась Элия. — И счастливы? Вам удалось покинуть монастырь? Те печальные дни для вас…

— Я уехала из монастыря, когда мне исполнилось восемнадцать, — ответила Катерина. Она не знала, что еще сказать. Рассказывать о том, что отец заставил ее выйти замуж за нелюбимого человека? Или о том, что она так и не смогла родить детей?

— Слава Богу, вам удалось выбраться из этого места! — вырвалось у Элии.

Катерина засмеялась. Она была уверена, что Элия не стала бы упоминать имя Господа всуе, хотя христиане повторяют его постоянно. Она подозревала, что Элия выросла и стала нарушать правила.

— Должна признаться, — продолжала Элия, — я никогда не понимала, зачем христиане отсылают молодых девушек из дома в монастырь.

Катерине никогда и в голову не приходило, что еврейских девушек родители никуда не отсылают.

— Ты думаешь, что в вашей религии к женщинам относятся лучше? — спросила она.

— Нет-нет! — Элия засмеялась и нежно прикоснулась к руке Катерины. — У нас принято разделять женщин с мужчинами в храмах, потому что мы слишком их отвлекаем, а потом мы весь день проводим на кухне, ощипывая кур!

Катерина засмеялась. Она всегда чувствовала к Элии дружескую привязанность, хотя они были едва знакомы. Но, кроме того, Катерина чувствовала, что может доверять Элии, которая оставалась для нее во многих смыслах чужим человеком. Эту девушку можно было попросить о помощи, зная, что при этом не придется каждый день встречаться с ней.

Дверь ломбарда резко распахнулась. Внутрь вбежали два мальчика лет пяти. Элия просветлела лицом — несомненно, это были ее сыновья. Увидев Катерину, они резко остановились.

— Яков… Самуил… познакомьтесь с моей старинной приятельницей. — Мальчишки подошли к ним. Катерина увидела, что они близнецы — с вьющимися темными волосами и нежными карими глазами. При взгляде на этих мальчишек она ощутила укол зависти, но быстро справилась с собой.

— Катерина… что привело вас в гетто сегодня? — наконец-то поинтересовалась Элия.

Малыши забежали за прилавок и уселись матери на колени, обняв ее за плечи. Она выглядела такой счастливой под этим двойным бременем, какой может быть только мать.

— Ох, — вздохнула Катерина, понимая, что при мальчиках не может сказать то, что ей больше всего хотелось сказать Элии: «Много лет назад ты спасла мне жизнь… а я так никогда тебя и не поблагодарила».

— Да-а, — протянула Элия. Она каждого сорванца поцеловала в щеку, чтобы успокоить непосед. — Я тоже часто задавалась вопросом… удалось ли вам вырваться на волю.

— Ты имеешь в виду… из монастыря? — спросила Катерина. Она понимала, что пора уходить, но последние слова Элии смутили ее. Заинтриговали.

— Я имела в виду не только это… — продолжала Элия. — Я всегда считала… что вы заслуживаете немного счастья в жизни.

— Спасибо, — просто поблагодарила Катерина. И поклонилась своей давней подруге.

В гондоле по пути домой Катерина распахнула ставни и, ощущая тяжесть на сердце, стала смотреть на заполненные лодками каналы и тротуары, где сновали люди. Приятно было повидаться с Элией, убедиться, что в каком-то смысле время остановилось — этого для Катерины оказалось достаточно, чтобы оживить прошлое. Но с другой стороны, время течет неумолимо. Старой еврейской аптеки уже нет, а вместе с ней исчезло и еще одно напоминание о том, что она совершила.

Она откинулась на бархатную спинку сиденья в каюте и закрыла глаза. Мысленно она была дома, который находился уже в нескольких минутах езды. Леда, наверно, давно встала и сейчас ждет ее в своем любимом кресле у окна. Катерина купила в гетто яйца, хлеб, молоко, а еще миндальное печенье — еврейское лакомство. Она была уверена, что Леде оно понравится.

Леда.

Катерину охватило чувство беспокойства. Нельзя было оставлять Леду одну так надолго. А если начались преждевременные роды? А Леда совершенно одна.

Гондола замедлила ход, пытаясь лавировать мимо баржи с овощами, которая заняла половину канала. Катерина нервно отерла лоб. Вглядываясь вперед, она видела, что последний узкий канал у дома тоже заполнен лодками.

— Signor! — Она открыла дверь каюты и позвала гондольера. — Пожалуйста, остановитесь! Я выйду здесь!

Он посмотрел на нее, как на умалишенную, но стал грести к кромке воды. Когда Катерина выбиралась из лодки, она наступила на подол своего голубого льняного платья и услышала, как ткань лопнула.

Остаток пути Катерина преодолела быстрым шагом, вернувшись домой быстрее, чем туда могла бы добраться лодка. Она поднялась по лестнице и стала нащупывать ключи.

— Леда! Леда! — позвала она, ворвавшись в дом.

Тишина.

Посмотрела в сторону ее комнаты — дверь была приоткрыта. Катерину пронзила пугающая догадка. Подмышки вспотели.