Бывший фундаментальный маг осекся. Даже рука коллеги, трепетавшая у него на плече, не смогла отвлечь от мысли, которая его пронзила.

– Слушайте, Сьюзан, а ведь детям можно попробовать помочь. Если взять мою Тру…

Профессор не успел договорить по очень уважительной причине. Причина с сияющими глазами и воплем «Уинстон, ты гений!» одарила его оглушительным поцелуем.

Хрюква только хрюкнула от удовольствия.

* * *

Волшебный верблюд Рыжик кивнул и прислушался. Волна массового озарения по поводу одного цилиндрического устройства прошла полный круг по центральной части Первертса и теперь приближалась к кабинету ректора.

* * *

Югорус Лужж выслушивал отчет декана Чертекака о подготовке к экзамену с непростительной халатностью. Он не похвалил Развнедела за высокий средний бал успеваемости, не поругал за отставание в работе с отстающими, не дал ни одного ценного руководящего указания. Извиняло ректора только то, что он вообще не слушал декана.

В конце концов Лужж бестактно перебил подчиненного:

– А что будем делать с Мергионой и Сеном?

Развнедел замолк на полуслове «емость»[152], ловким движением мышц лица придал себе задумчивый вид и ответил:

– Тру…

Сметая на своем пути дверь, секретаршу Софью и друг друга, в кабинет ворвались: Сен, Порри, Мергиона, Амели, Мордевольт, МакКанарейкл, Клинч, Дуб, Харлей, Фора Туна, мадам Камфри, Гаргантюа… За их спинами подпрыгивали еще человек сорок.

– Труба! – закричали все они хором. – Нужно использовать Трубу Мордевольта!

– Как вы сами не догадались? – укоризненно добавила мисс Сьюзан.

Лужж закрыл лицо руками.

– Тру… Трудно сказать, – завершил свою мысль Развнедел.

* * *

Так у Сена и Мергионы появилась надежда. Мордевольт, подогреваемый энтузиазмом МакКанарейкл, брался за десять дней переделать свой зловещий агрегат так, чтобы тот не полностью передавал магию, а делил ее между стреляющим и стреляемым.

– Но я ничего не гарантирую, – предупреждал он. – Серьезных фундаментальных исследований внутренней структуры магии никогда не проводилось, будет ли она делиться, неизвестно…

– Не скромничай, милый Уинстон, – мурлыкала мисс Сью, и Мордевольт на некоторое время переставал произносить слова «фундаментальный» и «внутренняя структура».

Не верящий своему счастью Лужж извлек из тайника в Астрале припрятанную им полгода назад Трубу (да-да, ту самую грозную двенадцатиствольную Трубу Мордевольта) и отдал свой кабинет под лабораторию. Стены и окна он укрепил мощными противовзломными заклятиями типа Бронятанка, а для вящей неуязвимости снабдил секретаршу Софью Паркер полным комплектом боевых канцелярских заклинаний.

Русалка, пребывавшая в скверном расположении духа после давешней ректорской взбучки, принялась методично расшвыривать незваных (и некоторых званых) посетителей выкриками:

– Онвышел! Вы-что-не-видите-люди-работают! В письменном-виде-втрех-экземплярах!

Кроме экспертов по технологиям Мордевольта и Гаттера, мисс Паркер и лужжевские заклятия пропускали внутрь только их помощников: Черную Руку, Хрюкву и Филимона. Всех остальным, в том числе Лужжу, доступ был закрыт.

В этот день произошло еще одно событие, определившее облик Первертса на долгие годы. Дубль Дуб вступил в должность помощника завхоза. Количество мусорящих учеников к вечеру уменьшилось вдвое.

А число учеников, обратившихся к мадам Камфри, выросло вчетверо.

Утром Сен подскочил ни свет ни заря, ни побудка ни подъем и тут же принялся расталкивать соседа.

– Нет, – проговорил Порри, не открывая глаз, – так мы только обмотку спалим.

Гаттера можно было понять. Полночи они с профессором Мордевольтом пересчитывали расчеты, перечерчивали чертежи и звонко, с удовольствием, ругались. Но «можно» не значит «нужно», и Аесли безжалостно продолжил:

– Вставай, лентяй! Смотри, вот ошибка в схеме!

– Где? Это? Это не ошибка. Это… зеркало. Его тебе Канарейка подарила…

– Да, зеркало. Да вставай ты быстрее! Умойся, легче станет.

– А в зеркале я уже умытый…

– Сейчас Филимона напущу!

– Он только меня слушает, – промычал Гаттер, но все-таки сел на кровати. Филимон посмотрел на него с сомнением.

К приходу будильника Порри уже умылся, оделся и бурчал:

– Да чего ты гонишь старина, успеем. Времени еще полно.

– Да ты оглянуться не успеешь, как оно пролетит! – кричал Сен. – Счет идет на часы! На минуты! Осталось всего десять дней!

– Осталось целых десять дней, – поправил его Порри.

– Осталось целых 2 часа 13 минут, – уточнил будильник, разглядывая Смайлика.

– Вот видишь… Сколько?!

– Извиняюсь… 2 часа 12 минут. Долорес уже здесь.

– Кто?

– Злая председательница комиссии Минпросвета. Какой у вас странный кот.

– Кажется, я накаркал, – прошептал Сен. – Теперь счет и вправду идет на минуты…

– Хорошо, что не на часы, – заметил будильник. – Если б вы знали, как мы, часы, этого не любим. А на вашем месте я бы не очень доверял коту, который все время улыбается.

Сен и Порри налетели на будильник с требованием подробностей, но тот только пожал стрелками:

– Я вам будильник, а не органайзер. Не задерживайте меня. И не будите во мне зверя. В лучшем случае это окажется кукушка.

Комиссию мальчики отыскали по шуму у дверей кабинета Лужжа. Злая Долорес оказалась высокой, статной и поразительно красивой колдуньей. «Надо же, – удивился Аесли. – А я думал, что злая председательница комиссии будет похожа на старую жабу»[153].

Впрочем, Софью Паркер министерская красота поразить не могла, отскакивая от толстого слоя защитных заклинаний.

– Не положжжжено! – шипела миниатюрная русалка-секретарша, выставив перед собой острые, как крашеные бритвы, коготки.

– Зашшшщекочччу!

– Девушка! – глубоким контральто[154]отвечала ей красавица. – Мне нужен ваш ректор, и вы меня не остановите.