— Бабушка хранит бренди для лечения, — пояснил он. — Иногда я симулирую обморок. — Сара даже не улыбнулась. — Джин я уже давно не пробовал. Не хотелось бы расклеиться. Может, воды нальете?

— Сейчас. — Она принесла из холодильника «Перье». — Расскажите про Райанов.

— Они поженились в 1925 году, в Ипсвиче. Фамилия жены — О'Дрида. Первенец, Джон Чарльз, родился 20 апреля 1926 года.

Глаза сильно закололо, как будто подступили слезы, и собственный ровный голос показался ей чужим:

— Это и был мой отец?

— Вполне возможно. А вы как считаете? Он всего на три недели старше Джеральда Кэндлесса.

Сара постаралась сохранить тот же ровный тон:

— Смерть ровесника произвела на него неизгладимое впечатление. Можно себе представить, как его отец вернулся домой рассказал, какая стряслась беда, у Кэндлессов умер единственный сын, и миссис Райан пошла навестить их вместе со своими детьми, с маленькими мальчиками… Господи, это же моя бабушка! — Голос ее сорвался, с этим Сара ничего поделать не могла, но слезы сдержала, резко наклонив голову и прижав ко лбу кулаки.

— Не надо раскисать, — Джейсон, подошел к ней, сел рядом, даже руку на плечи положил.

Лучшее средство, чтобы в зародыше погасить любые эмоции. Сара едва не сбросила его руку, едва не прикрикнула на него, чтобы отошел и оставил ее в покое. Еще хуже, чем чужая немытая ладонь, оказался платок, серый, мятый, покрытый засохшими соплями, задохнувшийся в нестираной одежде.

— Все в порядке, — она порывисто вскочила. — Спасибо. Давайте, еще налью. Со льдом.

Джейсон радостно закивал. На его стакане отпечатались липкие пальцы, остались разводы слюны.

— Продолжайте, — попросила Сара. — Со мной все в порядке.

— Семья была католическая, из Ирландии, об этом бабушке рассказывала мать. Вслед за Джоном Чарльзом на свет появились еще пятеро. Сначала Джеймс Роберт и Десмонд Уильям. — Джейсон читал вслух свои записи. — Это они, вероятно, поджидали у калитки вместе с вашим… — он осторожно покосился на нее, — с вашим отцом, поскольку Маргарет родилась только в августе 1933 года, а двое младших, Мэри Энн и Стивен, лишь в 1935 и 1937 году соответственно.

— Выходит, Стивен был младенцем, когда умер его отец.

Джейсон сверился с записями:

— Трубочист Райан умер в апреле 1939 года, когда Стивену было… полтора года. Вашему отцу только исполнилось тринадцать. Вскоре после этого, еще до начала войны, насколько я понимаю — точно мы не знаем, учтите, — семья переехала в Лондон. Миссис Райан, а с ней Джон, Джеймс, Десмонд, Маргарет, Мэри и Стивен перебрались в Лондон, к родственнику.

— Что это за родственник?

— Во всяком случае, не брат, — ответил Джейсон. — О'Дрида — редкое имя. Я просмотрел несколько телефонных справочников разных областей и не нашел никого. В архиве есть запись об Айне Элизабет О'Дрида, родившейся в Хэкни в 1897 году, и о ее сестре Катерине Мэри О'Дрида, родившейся в 1899 году, а братьев нет.

— Ваша бабушка не могла бы уточнить?

— Я предлагал ей на выбор: «дядя», «деверь», но впустую. Похоже, она рассказала все, что ей известно. — Джейсон с усмешкой добавил: — Если стану давить, она вспомнит и то, чего не знала.

— Хэкни нам что-то даст?

— Может быть. Однако в современном справочнике Хэкни О'Дрида отсутствуют. Еще бы, сто лет прошло.

— Что же дальше?

Вместо ответа он задал встречный вопрос:

— Ваш отец католик?

Сара покачала головой, но тут же вспомнила о загадочном предмете, все еще хранившемся в словаре, между «Графом» и «Динамичностью», и отдала пальмовый крест Джейсону:

— Он не уходил из дома по воскресеньям с утра. Я бы знала, я всегда проводила выходные дома.

— Может, он ходил на субботнюю мессу. Во многих католических храмах есть вечерняя служба по субботам.

— Как вы много знаете! — Ей вдруг захотелось поддразнить Джейсона.

— Пора мне домой, — сказал Джейсон, глянув на часы.

Он произнес эти слова сокрушенно, со вздохом, пожимая плечами, и посмотрел на Сару, будто она могла предложить ему более привлекательную альтернативу. Что, она должна оплатить ему номер в гостинице?

— Выпейте на дорогу, — сказала она и, пока он наполнял стакан, добавила, поддавшись внезапному порыву: — Я оплачу вам такси до Ливерпуль-стрит.

— Спасибо. На десятичасовой я опоздал, но еще будет поезд в одиннадцать.

— С утра у вас лекция?

— Вообще-то я сейчас не хожу на занятия, — теперь он избегал смотреть Саре в глаза. — Разве вы не догадались? Я… провалился, в общем. После Пасхи так и не возвращался.

— Ясно. — Но ей ничего не было ясно. — А ваша стипендия, на что же вы существуете?

— На ваши деньги, — откровенно ответил он. — Вас мне будто Бог послал. — Тут он заставил себя встретиться с ней глазами. — Во всех смыслах.

Сара прошла в кухню, нашла кошелек и вернулась к нему с двумя десятками. На такси за глаза хватит, ну да ладно.

Джейсон с благодарностью принял купюры:

— Бабушка не знает. Думаю, она перестала бы меня кормить, если бы догадалась, и тогда мне конец. К тому же я у нее моюсь. Надо приучить себя к холодному душу, но мне, по словам бабушки, не хватает силы воли. Родители тоже не знают. Считают, что я все еще бьюсь над психологией. Ничего, что-нибудь подвернется, так всегда бывает.

Сара брезгливо размышляла: по нынешним временам можно все-таки соблюдать элементарную гигиену. Нагреть воды в чайнике, ополоснуться над раковиной, сходить в баню. Но выскажи она это вслух, Джейсон наверняка возразит, что у нее нет подобного жизненного опыта, и окажется прав.

— Наверное, стоит разработать линию О'Дрида, — подытожил он. — Этим и займусь.

Сара проводила Джейсона до двери, а потом даже вышла на улицу и вместе с ним дождалась такси. Он весело помахал ей из окна машины. Она поднялась наверх, с отвращением принюхалась и принялась открывать окна. Саре казалось — пусть это и нелепо, что она не сможет прикоснуться к заляпанному стакану. Но в конце концов она решилась, натянув резиновую перчатку. Неловко держа стакан за ободок большим и указательным пальцами, она понесла его в кухню, отодвигая подальше от себя, словно мертвое насекомое.

На следующий день Роберт Постль отослал Саре сигнальный экземпляр «Меньше значит больше». Редакция предупреждала, что обложка не окончательная: пустынная городская улица — не рисунок, а фотография, и больше похоже на континентальную Европу, чем на Лондон. Сзади разместились похвальные отзывы о последней книге автора, панегирики от Малкольма Брэдбери и Э. Уилсона.

Несколько строк внизу извещали читателя, что книга выйдет в свет 29 января 1998 года, цена — 16.99 фунта в твердом переплете, размер 234 на 153 миллиметра, объем 256 страниц, далее следовал серийный номер. Короткая биография на форзаце сообщала ложные, как теперь знала Сара, сведения — ее отец не был единственным ребенком и не учился в Тринити. Но горестная правда оставалась неизменной: он умер в июле 1997 года.