Теперь, когда они сидели, застряв в пробке, он потянулся за своим браунингом.

— Стой! Буду стрелять! — рявкнула Джулия.

— Только не из этого оружия.

Она быстро отвела его в сторону, направила вниз, к полу, рядом с его ногами и нажала на спуск. Она хотела напугать его, но не убивать.

Выстрела не последовало. Она нажала еще раз. Ничего.

Он забрал у нее оружие:

— Вы можете быть довольны своими руками, но они у вас слабые. В противном случае вы смогли бы лучше сопротивляться.

Она потянулась к ближайшей дверной ручке.

— Вот смотрите! — Он держал пистолет перед ее лицом. — Это предохранитель. Пока он не снят, вы не сможете убить ни меня, ни кого-либо другого. — Он снял пистолет с предохранителя. — Теперь вы можете убить меня. Если хотите.

Она смотрела на него глазами, полными возмущения и ярости. При других обстоятельствах он с радостью попытался бы уточнить степень ее страстности, но не сейчас. Все что ему от нее было нужно, — это информация. А уж затем он решит, стоит ли помогать ей. Сейчас он в каком-то смысле обдумывал это решение.

Он перевернул браунинг и вежливо предложил его ей.

— Все еще хотите убить меня? Предохранитель снят. Но помните, я могу быть вашим единственным другом. Что бы ни случилось... я хочу слушать и по возможности помогать. У вас есть предложения получше?

* * *

Джулия смотрела на пистолет Сэма Килайна. Съежившись на полу, она кипела от ярости. Ей хотелось вырвать браунинг из рук Килайна и всадить пулю ему в сердце. Она хотела застрелить женщину, убившую мать и Ориона. Она хотела убить Брайса за то, что сделал Норму ее помощницей.

Она хотела...

Она чувствовала, что ее накрывает волна ожесточения, и она становится чудовищем. Не могла поверить, что за последние двадцать четыре часа захотела убить людей больше, чем за все свои двадцать восемь лет. Что с ней происходит? Во что она превращается?

Вдруг Джулия вспомнила жуткие предсмертные муки матери. Вспомнила, как кровь хлынула из груди Ориона. Вспомнила пробравший до мозга костей ужас, когда ствол пистолета был приставлен к ее собственной голове. Чувство вины, что из-за вернувшейся слепоты она не смогла спасти мать и предотвратить последующие события.

Постепенно все начало вставать на свои места. Она становилась тем, кем должна стать.

Джулия взяла пистолет:

— Спасибо. Я подержу его для вас.

Хотя руки продолжали гореть и болеть, она уверила себя, что раны несерьезны.

Брови Сэма подскочили в изумлении, когда он увидел, как она положила пистолет на колени. Она извлекла выгоду из его великодушного жеста. Оружие было частично направлено на него, все еще угрожая. Она сможет использовать пистолет, если сочтет нужным, и она не собирается поддаваться на его глупые фокусы. Многовато, чтобы относиться к Джулии как к королеве красоты. Она была скорее явной Никитой, но без профессиональной подготовки. Что-то шевельнулось у него внутри — забытое ощущение, которого у него не было долгие годы и ни с одной из его женщин. Но всякие шевеления были ему не нужны. Ему нужно было вернуть пистолет.

Она так слабо разбиралась в пистолетах, что можно было и соврать.

— Не глупите. Если мы наедем на какую-нибудь кочку, пушка может выстрелить, и кто-то может погибнуть. Например, я!

Она подумала.

— Тогда не наезжайте на кочки.

Его восхищение спутницей росло, но он не хотел этого показывать.

— Ладно.

* * *

Они ехали, молча злясь друг на друга. Союзники в силу обстоятельств, а не по собственному выбору.

Съежившись на полу машины, Джулия заметила, что не может отвести взгляд от лица Килайна. Оно было сильным, с броскими чертами, от него исходила уверенность. Ясные серые глаза тревожили. Рыжие волосы взъерошены, а руки небрежно держат руль. Все в нем говорило о хищном магнетизме. Не то место и не то время, чтобы думать... восхищаться...

Она постаралась перевести мысли на другое.

— Почему вы приехали сегодня? Что вы хотели рассказать мне о дедушке Остриане и о Янтарной комнате?

Он смотрел на машины впереди.

— Вчера я получил по почте пакет. Он был набит сложенными листками бумаги. Пакет был адресован мне, но я смог прочесть только самую малость, прежде чем его отобрали. Там были намеки на то, что Комната сохранилась и что отправитель знал, где она находится...

Джулия насторожилась:

— Вы получили пакет вчера? В пятницу? Опишите его.

— Ничего особенного. Оберточная бумага и скотч. Размером примерно в половину листа. Он был послан из Армонка...

— Где он сейчас?

Он знал, что не имеет права отвечать. Ему было приказано держать рот на замке. Но она оказалась в паршивой ситуации, в которую, похоже, была замешана ее семья. Ему нужно было видеть ее реакцию на то, что он ей скажет:

— Мой начальник — Винс Редмонд.

Она откинулась назад. Пистолет съехал с коленей.

— Мой двоюродный брат. Сын Крейтона. Я этого боялась.

Новость, по-видимому, оказалась ошеломительной.

— Я был бы рад услышать все, что вы думаете по этому поводу, — сказал Сэм.

Она продолжала сидеть на полу «Дуранго» с пистолетом и ничего не говорила. Наконец подняла взгляд:

— Мистер Килайн, я намерена найти и остановить женщину, которая убила мою маму. Вам нужно знать это. Это случилось всего двадцать четыре часа назад. Сегодня она также убила Ориона Граполиса, психолога, жившего в моем доме, — чудесного, доброго человека, который только что помог мне снова обрести зрение. Но теперь все оказалось гораздо сложнее, чем я думала. Я не могу сказать точно, что происходит вокруг меня.

Она смотрела прямо на него. В душе она называла себя сумасшедшей за то, что доверилась ему. Если она чему-то научилась за прошедший день, так это тому, что нужно быть поосторожнее с теми, кого считаешь друзьями. Но в то же самое время он трижды спас ей жизнь и только что сказал о пакете и о ее двоюродном брате. Плюс ко всему она держит его пушку — заряженную и со спущенным предохранителем.

На данном этапе она не видела в этом вреда. Поэтому сказала ровным голосом:

— Мама тоже получила пакет прошлым вечером. Он был завернут в оберточную бумагу со скотчем, и он тоже был из Армонка. Она положила его в сумочку, и, когда нас ограбили, убийца взяла пакет вместе со всем остальным.

Вот оно что. Его сердце учащенно забилось.

— Убийце был нужен пакет.

— Я тоже так думаю. Кража драгоценностей была просто прикрытием.

— В пакете вашей матери тоже должны быть сведения о Янтарной комнате.