Способствовало успеху ночных красавиц и то, что среди них попадалось обычно несколько порядочных женщин. Одних привело сюда безумное любопытство, другие стремились утолить свой бурный темпераменте помощью мимолетных наслаждений, которые помогали сохранить добродетельный вид и спасали некоторых от мрачных последствий… Эти прелестницы особенно привлекали кавалеров.

Камилю попалась пылкая женщина. Она наградила его такими изысканными ласками, что он встал совершенно успокоенный и, вернувшись в свою комнату на улице Сеп-Андре-де-Зар, смог тихо помечтать о м-м Дюплеси.

На следующий день он снова встретился с Аннетой и вручил ей специально для нее написанную довольно пошлую поэму:

Каждый остановится насладиться ее

Красотой.

Я же, глядя на нее, никогда не мог

Понять —

Богиня она или смертная?

Как мог я это понять?

Она была так хороша, а рядом…

А рядом ворковали два прелестных голубка.

После этой встречи Камиль снова, как и в первый раз, ощутил неловкость, опять пришлось искать облегчения в Тюильрн… Это происходило каждый день, и в конце недели от скромной суммы, ежемесячно присылаемой отцом, остались лишь приятные воспоминания… Тогда молодой человек решил, что экономнее стать любовником м-м Дюплеси. Он и стал им в один прекрасный июньский полдень, пока служащий Департамента контроля за финансами прогуливался, как обычно, по набережной.

Хотя м-м Дюплеси и пошла на то, чтобы разделить с Камилем ложе, она все же не соглашалась принять его в своем салоне.

Бедняга, будучи тщеславным и ревнивым, страдал от этого. Однажды вечером он нахально, без всякого приглашения отправился на улицу де Турнон. М-м Дюплеси приняла его крайне холодно. Камиль обиделся и помрачнел. Но, безусловно, он не позволил себе того, что случилось несколько месяцев назад, у друга его отца, где он внезапно вскочил на стол, ногами стал сбрасывать посуду, а потом рухнул на пол в припадке эпилепсии. Аннета, однако, была влюблена… На следующий день она простила будущему «прокурору из башенки» и его обиду, и мрачный, надутый вид.

— Приходите когда хотите! Мой муж так наивен… Камиль Демуллен не заставил просить себя дважды. С этого дня он постоянно ужинал на улице Турнон, а по воскресеньям приезжал к семье Дюплеси в Королевское предместье — поиграть с девочками, Аделью и Люсиль, а потом подняться на чердак к ожидающей его маме… Эта идиллия длилась четыре года.

В 1785 году Камиль получил права адвоката. Дюплеси громко отпраздновали его назначение, устроив вечер в его честь.

— Наш друг завтра начнет карьеру одного из лучших адвокатов, — объявила хозяйка дома.

Но, увы, этому основанному на обожании пророчеству не суждено было сбыться. Камиль Демуллен говорил невнятно, завидовал коллегам и злобно смотрел на окружающих, что не внушало к нему доверия. Адвокатом он стал никчемным…

Чтобы на что-то жить, ему приходилось выполнять унизительную работу: переписывать роли, делать покупки, готовить дела для двух своих коллег, которых он считал идиотами, но им-то удалось преуспеть… Он озлобился…

В двадцать пять лет это был человек заносчивый, посредственно образованный, бездарный, тщеславный, мстительный и завистливый — все качества опасного неудачника. Старые друзья, уставшие от бесконечных его жалоб, оставили его. Он взялся за написание, мягко говоря, фривольных стишков, которые продавали из-под полы малоимущим старикам. Эта низкопробная писанина позволяла ему кое-как существовать. По утрам он занимался сочинительством, а после обеда таскался по кафе. Тут в нем зажигался вдруг какой-то злобный огонь: часами он разглагольствовал, оскорблял известных людей, ругал правительство, требовал какой-то справедливости…

В то время как пылкая Аннета горела страстью, Камиль смешивал удовольствие с мыслями об убийстве. Он думал обо всех этих дураках, которых однажды можно будет повысить… Каждое новое объятие значило для него еще одну каплю крови…

* * *

В начале 1787 года Камиль Демуллен внезапно заметил, что одна из дочерей м-м Дюплеси, блондинка Люсиль, пристально наблюдает за ним. Это показалось ему признаком начинающейся любви. Заинтригованный, он посмотрел на нее новыми глазами и увидел, что она красива. Маленькая девочка, когда-то бросившая ему мячик в Люксембургском саду и звавшая его мсье Хонхон — из-за своеобразного хрюканья, с которого начинались все его фразы, — стала очаровательным подростком — грудь ее могла уже соперничать с бюстом м-м Дюплеси… Он пригляделся к Люсиль внимательнее: да ведь девочка удивительно похожа на мать: теже глаза, тот же чувственный рот, вздернутый нос, теже длинные руки, хрупкая шея, волнующий зад… Он решил попытать счастья.

Однажды в Королевском предместье — он по-прежнему приезжал по воскресеньям к семье Дюплеси, — вместо того чтобы последовать за Аннетой, он устремился в сад за Люсиль и предложил ей поиграть в жмурки.

Очень трудно играть в жмурки вдвоем… а, впрочем, иногда легко. Камиль Демуллен с закрытыми глазами на ощупь искал мадемуазель Люсиль, только и мечтавшую, чтобы ее нашли, ощупали, растрепали, помяли, обласкали… В течение получаса они исполняли что-то вроде небольшого балета, похожего на брачные танцы уток, как их описывают знатоки зоологии. Игра закончилась романтической сценой: молодой адвокат упал на колени и поклялся Люсиль в вечной любви, — девушка сидела на покрытой мхом каменной скамье…

Несколько недель молодые люди в кустах скрывали свои объятия. Но однажды вечером Камиль, обливаясь слезами, решился:

— Завтра я попрошу у ваших родителей вашей руки.

Люсиль не была глупышкой. Она лишь заметила:

— А что скажет мама?

Камиль опустил голову. М-м Дюплеси по причине вполне понятной ревности могла помешать свадьбе своего любовника с дочерью.

— Она смирится, — ответил не изменивший своему стилю Камиль, — она знает, что на зов природы не наденешь намордник.

Люсиль горячо поцеловала возлюбленного, и они неуверенной походкой вернулись в дом.

На следующий день Камиль отправился к мсье Дюплеси на улицу Турнон. Восторженный вид Камиля немного удивил хозяина дома. Неожиданный гость в порыве чувств бросился на колени у самой двери.

— Что вы хотите, друг мой? — без обиняков спросил мсье Дюплеси.

Молодой адвокат умоляющим голосом произнес:

— Я прошу руки вашей дочери Люсиль!

Насмешливый огонек загорелся в глазах финансового служащего.

— Вы действительно считаете, что я могу поговорить об этом с мадам Дюплеси?

Этот вопрос сильно смутил Камиля, он растерялся: Боже, стало быть, вся семья Дюплеси знала об их связи… Мсье Дюплеси улыбнулся.

— Идите домой, я поговорю об этом с женой.

В тот же вечер на улицу Ада, куда он перевез по-житки несколько месяцев назад, принесли письмо: м-м Дюплеси сухо сообщала, что отказывает ему в руке своей дочери.