— Завидно мне, блядь! Не видишь, что ли? — выплюнула она практически сквозь рыдания.

— Вижу… А что я могу сделать, Ксан? Ну, правда, ничего такого не делала. Ну, случаются иногда чудеса. И с тобой может случиться…

— Да какое у меня чудо… Мне дочь поднимать надо, не на нашу зарплату, без мужика никак. А этот чистенький… ты бы знала, какие он мерзости хочет за свои копейки… Не буду даже рассказывать. Зато Анька хоть попробовала все эти тортики местные, на которые раньше только ходила смотреть разинув рот, как в музей. И на лето у нее обувь есть, и в лагерь я ее отправлю. А ты порхала-порхала и напорхала. Жила для себя, эгоисткой, в дерьме не маралась и получила за это еще и приз. Разве справедливо, а?

Я убрала руку.

Мне ее было очень жалко. Очень.

И если бы мир был справедливым, все бы было, конечно, иначе.

И мне правда — повезло. Просто неимоверно, сказочно повезло.

Но я все равно почему-то больше не хотела с ней разговаривать.

Мы подружились поневоле, просто потому что пришлось работать вместе, прикрывать друг друга, разговаривать между делом. Наверное, я бы не выбрала ее в подруги, сложись все иначе.

И теперь эта дружба осыпалась как хвоя с пожелтевшей елки, которую слишком поздно относят на помойку.

Я оставила деньги за свои вафли и, едва заметила подруливающий к обочине «Хаммер», выскочила из кофейни, даже не прощаясь. В машине привычно уткнулась в Юла и поревела.

Почему-то можно было. Он не раздражался и не бесился от женских слез. Гладил по голове и ждал, пока я успокоюсь и все расскажу.

— Может быть… — задумчиво сказал он. — Только не обижайся, пожалуйста… Но скажи, ты очень свою работу любишь?

— Да не то чтобы… — озадачилась я. — Я просто больше ничего не умею, а библиотека к дому близко.

— Ну теперь не очень.

— Да, — кивнула я. Теперь меня не держала ни близость к дому, ни подруга.

— О чем ты мечтала в детстве? На что никогда не хватало времени, сил, денег? Писать книги? Рисовать? Петь, может?

— Юл… — я сжалась и вцепилась пальцами в его спасительный свитер. Что я буду делать летом, а? — Ты сейчас страшно во мне разочаруешься, приготовься.

— Не может быть, — улыбнулся он. — Слишком уж ты фантастику любишь, смотрю.

— Может. Я мечтала быть библиотекарем. Думала, на такой работе можно целыми днями книжки читать.

— Что, правда можно? — спросил он с интересом.

— Нет, врут.

— Значит, работа не совсем та, о которой мечтала? Тебе бы что-нибудь, где книжки можно читать?

— Не бывает таких работ.

— Кто знает, кто знает… — задумчиво протянул он. — Например, книжный критик.

— Я не умею критиковать…

— Ладно, тогда моя личная литературная помощница. Будешь читать, потом отбирать лучшее и советовать мне. Сколько у тебя зарплата в библиотеке?

Я ответила.

Некоторое время он потрясенно молчал.

— Сонь… — медленно начал Юл. — А давай я прямо предложу тебе уволиться? У меня всей моей дипломатии не хватит, чтобы аккуратно подвести тебя к мысли, что с такой зарплатой ты можешь найти себе занятие и получше.

— А если ты меня бросишь, мне на мамину пенсию жить? — мрачно спросила я.

— Во-первых, я тебя не брошу, даже не мечтай, — хмыкнул он, целуя меня в губы и заводя, наконец, машину. — Во-вторых, мы сейчас можем поехать и сделать тебе счет, проценты по которому будут равны этой твоей зарплате. Будет моим подарком и твоей страховкой.

— Ты всем своим любовницам дарил такие дорогие подарки?

— Некоторым дороже, — с невинным видом отозвался Юл.

— Я вот сейчас по идее должна успокоиться, — задумчиво заметила я. — Но почему-то меня это бесит.

— Так и было задумано, — кивнул Юл. — Наконец-то моя Сплюшка начала понимать свою ценность в моей жизни.

Это должно было случиться рано или поздно.

Меньше всего я хотел, чтобы Соня при этом присутствовала и потому, скрепя сердце, раз за разом увозил ее из офиса, отправлял домой, в кино, в театр, в кафе, к подругам, на шопинг. Куда угодно, только бы в тот момент, когда Влад вернется, ее не было.

Надежда, как известно — глупое чувство. Надежды — сны бодрствующих. И так же дешевы, как отчаяние.

Соня как раз встала с дивана, потому что «слишком давно тебя не целовала», я как раз встал из-за стола, чтобы встретить ее на границе наших миров, обнять, вдохнуть запах волос, потискать за попу, прижать к себе, поймать сладкие губы, прикусить… Она в последнее время стала реже это делать, значит главным прикусывателем могу стать я!

Секретарша почти привыкла стучать, но еще не привыкла делать паузу перед тем, как войти.

Поэтому она ойкнула и, пока Соня поправляла блузку, виноватым голосом сообщила, что ко мне Влад Юлианович собственной персоной.

С маменькой.

И объявленные тут же ввалились в кабинет. Правильно, чего стесняться, все свои же.

Ну что ж, сегодня я планировал это изменить. Но жаль, жаль, что тут была Соня — я почувствовал как леденеет ее ладошка у меня в руке.

Загорелый Влад — ну, а где еще скрываться от правосудия, как не на курорте, да? — оглядел Соню с головы до ног, похабно ухмыльнулся и уже открыл пасть, чтобы что-то сказать, но тут наткнулся на мой тяжелый взгляд.

Пасть захлопнул.

Встал позади Ольги, которая не устраивала смотра невест, а, напротив, применила рабочую схему — сделала вид, что Сони тут нет вообще.

— Юлий, надеюсь, ты понимаешь, что у нас сложилась напряженная ситуация, — начала она свой танец кобры. — Мы, конечно, все были на нервах, наговорили друг другу лишнего. Но пришла пора разобраться и решить возникшие разногласия.

Да, конечно, вот прямо сейчас и начну разбираться и решать.

А что наследничек скажет?

Перевел взгляд на Влада, снимая заклинание молчания. Но, увы, умом ребенок пошел, смею надеяться, не в родителей.

Он сразу повернулся к Соне:

— Смотрю, ты только прикидывалась овцой. Грамотно, грамотно! Как узнала, что у меня и вправду только отвар от яиц, а сами яйца у папаши, так и переметнулась, — он демонстративно поаплодировал. — Небось еще прикинулась бедосечкой, которую злой сынуля обманул. Конечно, под грамотный отсос и не такому поверишь!

Кажется, даже Ольга порывалась сделать фейспалм. Да, дорогая, вот это наше с тобой продолжение. Что-то где-то пошло не так.

— Сонь, — склонился, коснувшись губами ее ушной раковины. — Подожди пока в приемной? Обещаю все потом пересказать.