– Фелисити, – тихо позвал он.

– Я так и подумала, что это ты, – отчетливо произнесла Фелисити.

Прозвучало это так, будто она вовсе не спала. Очевидно, за эти дни ей повезло со сном не больше, чем ему. Подумав об этом, Найджел приободрился. Вспыхнула спичка, и Фелисити зажгла лампу. Она сидела на кровати и смотрела на Найджела.

– Что ты здесь делаешь?

– Именно это ты сказала, когда я был здесь последний раз. Тебе надо бы подумать о новом приветствии.

– Хорошо. Я подумаю. А сейчас уходи. Тем же способом, что и пришел. Пожалуйста.

Найджел шагнул к кровати.

– В прошлый раз, когда я был здесь, ты спросила, не пришел ли я изнасиловать тебя?

Фелисити подняла бровь:

– А ты пришел за этим?

– А это возможно? – В голосе его прозвучала надежда.

Фелисити отбросила одеяло и выскользнула из постели. Относительно скромный ночной наряд обрисовывал каждый изгиб ее тела, а когда она встала перед лампой…

– Зачем ты пришел? – Она схватила халат, лежавший у изножья кровати, и накинула его.

Слабая надежда, что Фелисити бросится к нему в объятия, была, по-видимому, тщетной. Ему явно лучше всего избрать своей тактикой честность. Да, хорошо, он будет с ней откровенен.

– Я хотел поговорить с тобой.

– Говори.

– Такое впечатление, будто ты разговариваешь с собакой. Фелисити, я признаю, я вел себя как животное. Ты сможешь простить меня?

– Смогу ли я простить тебя? Это все? Это все, что ты хотел сказать?

– Нет. Вовсе нет. Конечно, нет. Гораздо больше.

Он попытался придумать что-то еще, но не смог. Он думал, что слово «животное» отражает все его грехи.

– Высокомерное, невнимательное, эгоистичное животное.

– Что еще?

– Фелисити, я не мастер говорить.

– Скандально известный Найджел Кавендиш? Который очаровал бог знает сколько женщин? Не мастер говорить?

– Ну хорошо, я мастер говорить. На самом деле меня считают довольно-таки речистым. Видно, я не особенно речист, когда слова имеют смысл. Я не знаю, что надо было бы сказать сейчас.

– А ты подумай.

– Я понимаю, ты на меня сердита, и не без оснований. Я был…

– Да-да, ты был животным. Высокомерным, невнимательным, эгоистичным животным. Продолжай.

– Тебе не стоит это так подчеркивать, – пробормотал Найджел.

– Сомневаюсь, что я это достаточно подчеркнула!

– Конечно, я этого заслуживаю. Более чем. Я знаю. Просто мне хотелось бы еще узнать, как это все исправить. – Он пригладил волосы. – Наверное, тебе стоило пристрелить меня, когда была такая возможность. – Найджел остановился и взглянул на жену. – Вот!

Фелисити посмотрела с подозрением и спросила:

– Что «вот»?

Найджел прошел к столику у кровати, выдвинул рывком ящик, достал пистолет и протянул ей:

– Возьми.

Фелисити убрала руки за спину.

– Зачем?

– Просто возьми.

– Это нелепо, – пробормотала она, но все-таки взяла пистолет.

– А теперь, – он отступил, – стреляй!

– Что?

Найджел открыл глаз.

– Давай стреляй в меня.

– Ты сошел с ума!

– Вовсе нет. Я не сошел с ума, я просто влюблен.

Фелисити смотрела на мужа так, будто тот и впрямь утратил рассудок.

– Я не собираюсь в тебя стрелять.

– Я заслуживаю того, чтобы меня пристрелили, а недавно я узнал, что пристрелить супруга в нашем роду – не новость, значит, прецедент есть. Однако у меня есть просьба.

– Я бы сказала, что ты не в том положении, чтобы просить.

Найджел смотрел на пистолет с тревогой. Он был совершенно уверен, что Фелисити не станет в него стрелять. Он с самого начала не дал бы ей пистолет, если бы думал иначе. Все же однажды он уже выстрелил совершенно случайно, непредумышленно.

– Будь с этим аккуратнее. Мне бы не хотелось, чтобы ты застрелила меня случайно. И вообще я бы попросил тебя целиться в небольшую, незначительную часть тела. В конечном счете дело не в том, чтобы убить меня…

– Разве нет?

– Я предложил бы целиться в мизинец или нанести легкое ранение в плечо.

Фелисити долго смотрела на мужа, в глазах ее вспыхнули легкие искры веселья. Хороший знак.

– А может, тебе просто испортить прическу пулей?

– Ты говорила, что хорошо стреляешь.

– Не настолько хорошо.

– Фелисити. – Он сделал выразительную паузу. – Брак…

Она озадаченно сдвинула брови:

– Что?

– Брак, – повторил он еще выразительнее. – Тьфу, черт! Я могу четко выговорить это слово без того, чтобы не испытать удушья. Брак, брак, брак, брак…

– Я поражена, Найджел. Долгий же ты путь проделал, чтобы сказать мне это.

– Я должен был пройти долгий путь. – Он шагнул к Фелисити. – Понимаешь, я почти с первого момента нашего знакомства хотел, чтобы ты исчезла из моей жизни, потому что я был в ужасе от одной мысли о браке. Ответственность и конец юношеских устремлений. Я знал, однажды это случится, но не испытывал желания столкнуться с этим и не был готов это принять. Не уверен, что был бы когда-нибудь готов принять что-то из этого, если бы не был вынужден это сделать… За последнее время я многое узнал о самом себе. Я не неспособный или некомпетентный. Мой отец… Мой отец знал это задолго до меня. Я могу заменить его. Может быть, сейчас не в такой степени, но я больше не сомневаюсь в собственных способностях. А еще теперь я знаю… что я не могу ничего делать, если тебя нет рядом.

Он подошел ближе и заглянул ей в глаза.

– Чтобы понять это, мне потребовалось слишком много времени, но я не могу, нет, не желаю жить жизнью, в которой нет тебя. Ни часа, ни дня. Когда я впервые забрался к тебе на балкон, я не предполагал, что поступок этот станет самым лучшим в моей жизни.

Фелисити смотрела на мужа, не отрываясь.

– Ты сказал, что любишь меня.

– Я думал, ты меня не слышала.

– Я слышала. Просто я… теперь я не знаю, что сказать.

– Скажи, что любишь меня.

Она кивнула:

– Люблю. И всегда любила.

– Поскольку дело обстоит так… ты выйдешь за меня замуж?

– По-моему, я уже вышла, – произнесла Фелисити, слабо улыбаясь.