полицию, меня бы тут же арестовали, поэтому я просто прошу Исмаэля Флореза, мужчину, который помогает мне с мелким ремонтом, сколотить большой ящик для разного скарба. Затем я укладываю в ящик труп Эверсона и прошу работника оставить его где-нибудь на побережье.

– Зачем же вы тратили деньги на изготовление ящика, если сейчас набили его хламом и хотите выкинуть? – спрашивает Исмаэль, с досадой разглядывая результат своего труда, ведь он так старался, так долго уточнял размеры.

– Женщины слишком ветрены, молодой человек, чтобы пытаться понять их логику. В вашем возрасте пора бы уже с этим смириться. Кстати, мой друг оставил мне свой пикап. У меня сейчас сложности с финансами, и, если хотите, можете забрать эту развалюху в счет оплаты.

Сакраменто хоть и маленький город, но тут редко кто живет долго. На место одних чиновников заступают другие. В одни и те же дома чуть ли не каждый год въезжают новые жильцы. В среднем на один ипотечный кредит приходится, наверное, пятнадцать заемщиков. Здесь не успевают поставить клеймо на человеке, поэтому, когда я вновь въезжаю в свой дом на F-стрит, никто никаких слухов не распускает. Я стучусь к новым соседям с баночкой фирменного лимонного джема, делаю аккуратную прическу и вешаю на окна свои любимые занавески из крепа.

Через пару месяцев я привожу в дом очередного бедолагу, которому нужны лишь кров, еда и покой. Одни постояльцы сменяются другими. Все в духе Сакраменто. Городские сумасшедшие, бродяги и изгои снова обосновываются в восьми комнатах пансионата. Социальные работники рекомендуют его как отличный вариант частного дома престарелых. Ко мне привозят стариков, которые осточертели родным своими причудами, страдают от слабоумия, излишней подозрительности или одиночества. Семьям не терпится избавиться от докучливого старичья, и они спешат покинуть мой дом, буквально на пороге оставляя отца или мать, как каких-нибудь подкидышей перед монастырским приютом.

Кое-кто из пожилых постояльцев начинает возмущаться, когда не может обналичить чек на пособие, но разве станут слушать выжившую из ума старуху, от которой отказались родственники? Никто не поверит маразматичке, если та начнет рассказывать, что я отбираю у нее чеки или подсыпаю транквилизаторы. Я действительно даю постояльцам лекарства, чтобы они вели себя спокойно, но не травлю их. Кое-кто умирает. Если бы в их крови нашли наркотики, то мне пришлось бы снова предстать перед законом, поэтому я прошу одного из городских попрошаек помочь мне и закопать в саду пару мешков.

Бродяга по кличке Шеф сидит со стаканом для мелочи возле Капитолия столько, сколько я живу в этом городе. Полагаю, он видел всех губернаторов штата и легко мог бы написать скандальную биографию любого из них. Я добрый ангел для тех, от кого все отвернулись, но больше я не завязываю с ними дружбы. Раньше я надеялась на то, что эти люди будут боготворить благодетельницу, которая спасла им жизнь, но, как выяснилось, необходимость быть благодарным только озлобляет.

Я поинтересовалась у своего подопечного: «Скажи, тебе нравится место, где ты живешь?» Он покачал головой, и я спросила: «Там все в порядке?» Он ответил: «Нет, там не все хорошо. Происходит что-то странное. Она все время роет ямы».

Джуди Паркер, социальный работник

Полиция стучит в мою дверь в 1987 году. Двое копов приходят по доносу соседей. Кто-то сообщил, что я закапываю трупы на заднем дворе, поэтому они приносят с собой лопату. Возмутительно. Непрошеные гости ведут себя предельно вежливо, я вынуждена разрешить им войти и уничтожить помидоры, которые так красиво разрослись в патио. Через полчаса они выкапывают пластиковый пакет с трупом.

– Вы можете объяснить, как он здесь оказался? – спрашивает полицейский помоложе.

– Нет, конечно! Боже! Риелторы – самые ужасные существа на земле. Когда я покупала дом, мне клялись, что тут никого не хоронили, – вздыхаю я и опускаюсь на одно из своих кресел с цветочной обивкой.

– Моя мать тоже недавно кости выкопала. Здесь часто так поступают, когда не хотят тратиться на похороны и место на кладбище, – говорит полицейский постарше.

Она выглядела приятной пожилой дамой и напоминала мне мать. Мы выкопали пару трупов, но такое не редкость в Сакраменто. Оплатить место на кладбище может не каждый, поэтому многие хоронят родственников во дворе собственного дома. Невероятно, что эта милая старушка причастна к убийствам.

Джон Кобрера, полицейский, работавший с Пуэнте

– Простите, мне нужно немного успокоиться. Мой племянник живет в соседнем доме, там небольшая домашняя гостиница и всегда есть хороший кофе. Вы не будете против, если я подожду вас там? Не могу себе представить, что еще хоть минуту проведу рядом с трупом.

Полицейские провожают меня до ближайшей семейной гостиницы и просят подождать, пока они не закончат разорять мой сад. Им потребуется еще час, чтобы сопоставить два факта: я купила дом несколько лет назад, а труп, который они обнаружили, еще не разложился. В этот миг я уже на полпути в город грез, где планирую затеряться в бесконечных лабиринтах одноэтажного мегаполиса. Мне удалось скрыться от полиции. Никакой погони или чего-то подобного, не подумайте. Я просто спросила у милых джентльменов, можно ли мне отойти ненадолго, а потом вышла с черного хода соседнего дома. Лос-Анджелес – лучшее место, чтобы раствориться в толпе. Если бы только не моя глупая доверчивость, меня бы никто никогда не нашел.

 * * *

Доротея Пуэнте была признана виновной в трех убийствах и осуждена на пожизненное заключение. Она умерла в 2011 году в возрасте восьмидесяти двух лет. На закате жизни Доротея написала и издала книгу «Готовим с серийным убийцей», которая стала мировым бестселлером. Дом, когда-то принадлежавший этой женщине, энтузиасты превратили в музей, и он стал точкой притяжения для туристов.

Сложное детство и пережитое насилие запустили в Доротее Пуэнте процесс психопатизации, который с годами усиливался. Склонность к фантазированию постепенно переросла в патологическую лживость и шизоидное расстройство личности. Будучи крайне инфантильным человеком и одновременно обладая задатками лидера, Доротея нашла весьма изобретательный способ никогда не взрослеть. Поняв, что ее уже не воспринимают юной нимфеткой, она надела старомодные очки, выкрасила волосы под седину и превратилась в милую старушку. Таким нестандартным путем она решила перепрыгнуть тот этап жизни, на котором человеку не дают поблажек по возрасту.

Ее расстройство личности с годами прогрессировало, заставляя искать поддержки и понимания у людей, которым приходится хуже, чем ей: у шизофреников, алкоголиков, никому не нужных стариков и городских сумасшедших. Вместе с прогрессирующим расстройством Доротея становилась все более инфантильной, но при этом продолжала «оставаться лидером в своей компании». Она выдумывала строгие