А тем временем под музыкальное сопровождение по «языку» взад-вперед расхаживают, беспрестанно меняя туалеты, длинные анемичные девицы с каменным выражением лиц. Запах пыли, материи, духов ударяет в ноздри.

Без конца меняются фасоны, цвета, длина платьев и юбок, ширина плеч и рукавов, пояса и сумки, туфли и чулки, шляпки и накидки. Звучит тихая музыка, изредка вспыхивают аплодисменты.

Наконец спектакль заканчивается. Все начинают расходиться.

Гор и Тутси неторопливо выходят на улицу.

Через четверть часа они уже сидят в душном, прокуренном баре «Националя». Действие шампанского Гор уже не испытывает. Поэтому он заказывает виски — по мере приближения решающего разговора в нем растет напряжение.

Ничего не замечающая Тутси добросовестно прикладывается к виски, что вообще она теперь делает со все большим удовольствием. В какой-то момент Гор спохватился: напьется, и разговор не получится, стоп! Он забирает у нее стакан.

В этот момент возникает неизбежный, как загробная жизнь, Жорж. Он церемонно целует Тутси ручку, пожимает Гору руку. Не спрашивая разрешения, присаживается к столику и наливает себе виски, благо на столе стоит лишний стакан. Выпив его залпом, наконец приходит в привычное состояние.

— Ты хотел поговорить насчет книг?

Гор с трудом соображает, в чем дело. Он вспоминает, что мимоходом намекнул Жоржу о полученном задании. Нашел время для разговора!

— В другой раз обсудим, — не очень любезно ворчит он.

— Я почему говорю, — пропустив реплику мимо ушей, продолжает Жорж. — Я уже дал задание своим людям («Своим людям», — вздыхает Гор. — О господи!) Но знаешь, Август, у меня впечатление, что никто ничего не читает, все смотрят телевизор…

— Бог с ними, — нетерпеливо прерывает Гор, — давай займемся этим в рабочее время, а сейчас отдохнем.

— О’кей, — Жорж деловито доливает в стакан остатки виски, выпивает и теряет к общению всякий интерес. — Я позвоню тебе на неделе.

Он откланивается и пересаживается к другому столику, где собралась какая-то веселая компания, у которой виски пока не иссякло.

Гор и Тутси еще некоторое время сидят, потом поднимаются. Оба, несмотря на хорошую закалку, немного устали.

Они выходят и решают пройтись пешком, сбросить с себя всю тяжесть этого чертового бара с его шумом, запахами, суетой.

На улицу спустилась ночь, движение поредело, весна весной, но легкий ветерок свеж, он холодит щеки. По улице Горького стремительно проносятся немногие машины, бесполезно меняют огни светофоры — прохожих почти нет. Тутси становится холодно, она прижимается к Гору, чтобы согреться. Одной рукой он обнимает ее за плечи, в другой несет большую красивую коробку, которую захватил из багажника «Мерседеса». Наверное тот самый сюрприз! На Тутси нисходит благостное настроение, такую легкость она испытывает нечасто — тут все: и шампанское, и предвкушение подарка, и хорошо проведенный вечер и, украдкой, мысль о послезавтрашнем воскресенье, которое они договорились с утра до вечера провести с Игорем. Но это послезавтра. А сегодняшнюю ночь она проведет с Гором. Такая работа. Тутси вздыхает. Ничего, Гор не худший вариант. Плохого, кроме хорошего, она от него не видела. Есть у него, правда, кое-какие свинские требования. Но что ж поделаешь! Другие еще не то требуют. Но ведь за свои деньги. И немалые. А вообще-то, свинская жизнь, и все они свиньи — мужики. Кроме Игоря, конечно. Он — бог! Тутси вздрагивает. От мысли об Игоре ее бросает в жар. Но она гонит эти мысли — сейчас на повестке Гор. А Игорь послезавтра, и нечего погонять лошадей.

Ветер усиливается, становится просто холодно, но, к счастью, они пришли.

Тутси торопливо задергивает занавески, зажигает плиту, готовит кофе.

Гор снимает ботинки, надевает «свои» тапочки. Открывает прихваченную с собой бутылку, привычно достает из домашнего бара пузатые бокалы.

Из кухни возникает Тутси. Она разливает кофе, аромат которого медленно захватывает комнату.

После прогулки они с наслаждением пьют обжигающую густую жидкость. Молчат.

Молчание густое, как кофе, повисает в комнате. Только еле слышно звучит грустная мелодия.

Гор смотрит на свет бумажного китайского фонарика (подарок Тутси от одного японского друга). Ему становится немного грустно. Он все же привязался к этой, такой красивой, такой гордой, наглой и вызывающей в своей непомерной красоте девушке. А в сущности, такой жалкой и незащищенной.

По меркам этой страны, она богата, у нее вещи, которые здесь мало кто имеет, много денег, ее жизнь — рестораны, бары, мужчины. Да вот и любовь ее, кажется, нашла. Что ж, красивый парень, действительно супермен и тоже любит ее. Многие ли девчонки могут здесь сравниться с ней? А ведь узнай про нее все — наверняка запрезирают. Впрочем, это участь всех проституток. Интересно, довольна ли она жизнью. Но уж его роскошному подарку будет радоваться наверняка.

Жаль, конечно, он привык к ней, с ней ему хорошо. В этой стране она согревает его, скрашивает одиночество. Гор вздыхает: работа прежде всего. Просто грустно, что через несколько минут он потеряет ее. И не важно, что внешне все останется по-старому, что он будет ходить с ней в рестораны и бары, приходить сюда, раздевать ее, ложиться с покорной и податливой в постель… Все уже будет другим.

Она будет делать все то же самое, только испытывать к нему уже ненависть. Жаль, очень жаль, что жизнь так устроена. Он опять вздыхает.

— Что с тобой? — Тутси обеспокоенно смотрит на него, — что-нибудь болит. Ты слишком много выпил сегодня.

Гор приходит в себя:

— Что? Нет-нет, все в порядке. — Он встает, поднимает коробку на стол. — Мадам Тутси, вы кое о чем мечтали. А я существую на этом свете только для того, чтобы осуществлять ваши мечты. Разрешите подарить вам этот пустячок, в знак моей любви и уважения. Что бы ни случилось, вы должны быть уверены в моей любви и уважении. Да? Хорошо?

Скрытая напряженность, которую испытывает Гор, начинает передаваться Тутси. Она хмурится, испытующе смотрит на него.

Но в этот момент он открывает коробку и достает роскошную шубку из золотистого каракуля. Тутси забывает все на свете. Словно лунатик, не видя ничего кругом, она медленно подходит к Гору, осторожно берет шубку, надевает ее, включает полный свет, идет к зеркалу, крутится перед ним, запахивая и распахивая воротник, засовывает руки в карманы, вынимает, вертится в разные стороны… Наконец бросается к Гору на шею, горячо целует.

— Август, ты… ты… ты, я прямо не знаю, что сказать! Спасибо тебе! Спасибо! Ну как мне отблагодарить тебя? Что ты хочешь, чтоб я сделала? Я сделаю все, что ты захочешь! (Бедная Тутси, она имеет в виду совсем иное, нежели он. Ну чем может отблагодарить щедрого благодетеля проститутка? А ему нужно сейчас совсем не это.)

— Ты довольна? Тебе нравится? — Гор, улыбаясь, смотрит на нее. — Я рад.

— Ну как ты можешь спрашивать! — Тутси вновь целует его, на этот раз профессионально. Ей кажется, что так ему будет приятней. Она снова подходит к зеркалу, наконец снимает шубку, кладет на стул. В свете люстры золотистый мех переливается, ласкает глаз.