Когда Шармиль смогла встать на ноги, она приехала к Авельенам и была поражена второй раз. Что он нашел в этой страхолюдине?!

Аэлена Авельен оказалась самой обыкновенной. Ни красивых глаз, ни шикарных волос, ни фигуры, ничего! Ничего из того, чем могла похвастаться сама Шармиль! Единственное, что в ней хорошего, – детей нарожала! Так рожать и кошка может!

Но… Алинар оказался недостижим. Как ни желала Шармиль наглой художнице провалиться куда поглубже и не вылезать, результата не было. Оставался Гарт. Шармиль подумала и решила, что так даже лучше. Он старший, она станет ларой Авельен и заодно отыграется на нахалке, которая посмела увести у нее Алинара! Вот!

Гарт же, как нарочно, был неприступен. Не понимал намеков, не отвечал на призывные взгляды, не оставался с Шармиль наедине и виртуозно увиливал от попыток загнать его в брачную ловушку. Совершенно не желал компрометировать бедную девушку!

А теперь еще и собрался жениться, да на ком! Гнусная нелюдь!

Гнев Шармиль разгорелся с новой силой, когда она вспомнила нархи-ро.

Наглая, гнусная, мерзкая…

А Анфимия! Хороша колода! Шармиль оскорбляют на ее глазах, а она только ресницами машет! Впрочем, тетка всегда была дурой! А нархи-ро – наглая стерва! Мерзкая, гнусная…

Шармиль вздохнула.

Что толку мерить шагами убогий гостиничный номер? Выйти да по лавкам прогуляться! Самые хорошие идеи приходят в голову именно во время прогулки. Прикупить пару приятных мелочей… Или пару десятков мелочей… Авось в голове и прояснится.

Это Шармиль и сделала. Карету брать не стала. Просто пошла по улице, наслаждаясь теплым деньком.

– День добрый, лайри.

– Я не лайри, – машинально ответила Шармиль.

– О, простите. А мне показалось…

– Вам показалось.

– Еще раз простите. Позволите составить вам компанию?

– Зачем мне это нужно, сарро? – резко спросила Шармиль.

Мужчина не обиделся. Только тихо рассмеялся.

– Вам не нравится наглая нархи-ро? Ну так мне тоже…

А вот эта тема была близка Шармиль. Она прищурилась, глядя в глаза собеседнику:

– И что вы предлагаете?

– Здесь, на улице, я ничего не предложу. Вы позволите пригласить вас на чашечку травяного взвара? Поговорим, обдумаем, что делать с некоторыми насекомыми…

Согласилась ли Шармиль?

Мгновенно. Чтобы уничтожить отвратительную соперницу, она и не на то была готова. Девушка решительно взяла незнакомца под локоть.

– Пойдемте же, сатро. Пойдемте.

– Прошу вас, кана.

* * *

На следующий день Рошер и Гарт отправились в город.

Семья Тенсора жила в небольшом домике на окраине города, совсем неподалеку от порта. Вроде и неплохой домик, но… Если у Славеруса чувствовалось отсутствие заботливой руки, то тут чувствовалось отсутствие заботы. Руки-то были, но либо косые, либо кривые.

Огород вроде и посажен, но растет то клочьями, то проплешинами, краска на домике где подновилась, где облетела, забор щербатый, засаленные занавески в открытых окнах надо уже не стирать, а просто сломать и выкинуть…

Калитка протестующе скрипнула, когда Гарт, не рискуя прикоснуться и насажать себе заноз, пнул ее ногой.

Во двор выскочила Лидейна.

– Это кто еще?!

– Лойрио Авельен. – Гарт был великолепен. Осанка, взгляд – Рошер в жизни не поверил бы, что это не трайши. Приятель подавлял одним присутствием. – Где Тенсор Атион?

– Э… Муж сейчас в море!

– Вы – кайта Лидейна Атион?

– Д-да…

– Мне нужно поговорить с вами об убийстве вашей дочери.

Лидейна дернулась:

– Скажите, ее казнят?!

– Кого?

– Ну, эту гадину, которая загрызла мою девочку?

– Разумеется, – согласился Гарт. – Но для этого надо вас расспросить. Прошу вас, кайта, ответить на вопросы сатро Вайста.

Гарт и не лгал. Повесят ли убийцу?

Безусловно. Или еще как умертвят – сие не важно. Главное – найти его или ее, а там уж Эрен распорядится.

Лидейна же восприняла это так, что Яне осталось жить совсем недолго, и расцвела в улыбке.

– Спрашивайте, лойрио. Ох, что это я?! Проходите в дом, прошу…

Гарт посмотрел на Рошера. Вайст вздохнул и направился внутрь домика.

Внутри было еще хуже, чем снаружи. На улице хоть воздух, а вот тут – чад и смрад, иначе не скажешь. Чадила сковорода, забытая на огне и наполненная каким-то жиром. Смердел оный так, что хоть нос зажимай.

Лидейна перехватила их взгляды и потупилась.

– Гусиный жир топлю. Зимой-то как пригодится…

Судя по вони – при жизни гусь питался исключительно дохлыми лягушками и коровьими лепешками. Но… Тут уж как повезло.

– Расскажите о Валайре, – попросил Рошер, мужественно усаживаясь за стол. – Есть дома кто-то еще? Ее муж, возможно?

– Ох, он будет часа через два. Пока дома только я с внучком…

– Вот и отлично. Сначала поговорим с вами, потом с супругом вашей дочери. Прошу вас…

Это было злом неизбежным. В изложении Лидейны Валайра предстала прямо-таки дочерью не Тенсора, а Четырехликого. Доброй, умной, красивой, обаятельной, сострадательной – одни положительные прилагательные. Видимо, в силу этой положительности Валайра и наживала постоянные проблемы. Обладая нежным и чувствительным сердцем, она не могла отказать то друзьям, то подружкам, а те вечно втягивали ее в неприятности.

Кругом одни негодяи, право слово.

Девочку не понимали, оскорбляли, унижали – и начал это ее собственный дед. Если бы он тогда не выставил семью на улицу… если бы Валайра-старшая не умерла… Никогда бы их семья не жила в этом убожестве! Но – увы…

Лидейна жаловалась не переставая. Тенсор тяжело перенес смерть матери (то, что бедному сиротке было уже за сорок, скромно умалчивалось), он так страдал, что заболел (читай – запил) на несколько месяцев. Лавка?

Ох, да что там той лавки! Пока Тенсор болел, его просто обманули и подставили. И отобрали имущество! Это же понятно!

Сын, опять же…

Тенсору он хоть и не родной, но усыновленный. Мальчик тоже переживал смерть бабушки и связался с дурной компанией. Сейчас наемничает Четырехликий весть где. Во всяком случае, известий о себе два года как не подавал.

Дочь же…

О, бедная Вали! Какой ужасный конец! Какая кошмарная судьба!!!

А виноват Славерус. Началось все с этого гада, негодяя и мерзавца, который готов был сжечь свой дом, но не отдавать его Тенсору. По подлецу давно могила плачет, а он все никак к ней в гости не соберется!