– Я как раз собирался об этом спросить.

– Я прикрыла рукой бумагу, и он не увидел.

– Умница.

– Мы сможем получить два чека?

– Думаю, да. Наверняка.

– Один на жилье, другой на содержимое.

– Отличная мысль! – сказал оценщик. – Шестьдесят тысяч тебе и мне. Только не проболтайся.

– Что я, совсем? Не забудь, у него еще осталось три патрона. – Эди чмокнула Фреда в губы и подтолкнула к черному ходу.

Сцинк и Бонни наблюдали за домом, пока Августин ходил к пикапу за оружием. Ему не хотелось ни в кого стрелять, даже обезьяньими транками. После ночи с Бонни он был безрассудно безмятежен и хотел спать. Августин решил стряхнуть это состояние.

Вначале он попытался сбить себе настроение высоконравственным упреком за дурной поступок. Замужняя женщина, новобрачная! Такая растерянная, одинокая, ранимая – Августин громоздил эпитеты, чтобы почувствовать себя никчемным и гнусным подонком. Но его распирало от счастья. Бонни поражала своей храбростью. Августину еще не встречалась женщина, которая бы стоически питалась дорожной падалью и не жаловалась на комаров. Более того, она вроде бы поняла психотерапевтическую полезность жонглирования черепами.

«Прикасаешься к смерти, – сказала она, – и даже ее дразнишь».

Когда вы оба голые, еще не остывшие от страсти лежите застегнутые в спальнике, даже хмельной лепет женщины может сойти за откровение. Августин урезонивал себя – нельзя слишком поддаваться таким мгновениям любовного изнеможения. Но вот вам – сердце поет, и он скачет чуть ли не вприпрыжку. Неужели жизнь его ничему не учит?

Как ни хотелось Августину видеть Бонни рядом, его так же сильно тревожило, что она увязалась в экспедицию Сцинка. Он боялся, что станет беспокоиться за нее до умопомрачения, а ему требовалась абсолютно ясная голова. Пока верховодит губернатор, неприятности гарантированы. Августин их ждал, только никак не мог дождаться. Вот-вот он снова обретет – хотя бы на время – и направление, и смысл.

С Бонни же это осложнялось. Еще неделю назад Августину нечего было терять, а теперь что-то появилось. Всё. Любовь всегда не вовремя, думал он.

Скрытно передвигаться было бы легче вдвоем со Сцинком. Но Бонни желала быть в самой середине – ей хотелось изображать Этту в компании Буча и Санденса.[58]Губернатору, похоже, все равно – еще бы, он обитал в иной вселенной.

– «Счастье не дает величия», – шептал он Августину. – Олдос Хаксли.[59]«Довольство не имеет очарования доброго сражения с бедой». Подумай над этим.

У пикапа Августин разобрал ампульное ружье и спрятал части в спортивную сумку. Пистолет сунул за пояс и прикрыл рубашкой. С сумкой через плечо он двинулся обратно на Калуса-драйв, размышляя, прав ли был Хаксли.

Когда Деннис Риди и Фред уехали, Эди выволокла из чулана Левона Стихлера. Щелкунчик не помог – сказал, что бережет силы.

Эди потыкала в бок старику босой ногой.

– Ну и что нам с ним делать?

Вопрос имел первостепенное значение и для Стихлера. Он таращил глаза, ожидая ответа Щелкунчика, и он поступил:

– Шлепнем.

– Где? – спросила Эди.

– Подальше отсюда. Гаденыш хотел меня пришить.

– Согласись, это была жалкая попытка.

– Ну и что? Хотел же.

– Глянь, Щелкунчик. На него пулю жалко тратить.

Левон Стихлер нисколько не обиделся. Эди вытащила кляп, и старик принялся плеваться на пол. Ему заткнули рот пыльной тряпкой с едким вкусом мебельного воска.

– Спасибо, – пропыхтел Стихлер.

– Заткнись, говнюк, – сказал Щелкунчик.

– Тебя как звать-то, дедок? – спросила Эди.

Левон ответил и объяснил, почему решил убить торговца трейлерами.

– Кто-то тебя опередил. – Эди рассказала о визите крепкого парня с двумя таксами. – Он-то и забрал подонка Тони. Уверена – торгаш не вернется.

– Ох! – выдохнул Стихлер. – А вы кто?

– Видала? – Щелкунчик злобно взглянул на Эди. – Говорю же, надо кончать придурка! – Старик немедленно извинился за свое любопытство. – Ничего, – сказал Щелкунчик, – все равно шлепнем.

– В этом нет необходимости. – Левон начал говорить, что признает свою вину, но Щелкунчик велел снова воткнуть ему кляп. Старик отхаркнул тряпку и закричал: – Не надо! У меня больное сердце!

– Ладно. – Щелкунчик приказал Эди принести крепежный бурав. Стихлер мгновенно все понял, смолк и позволил заткнуть себе рот. – И завяжи глаза, – сказал Щелкунчик.

В ящике с нижним бельем у Нерии Торрес Эди нашла черный шифоновый шарф. Получилась довольно стильная повязка.

– Не туго? – спросила Эди. Левон кротко мекнул – дескать, нет. – Что дальше? – поинтересовалась Эди у Щелкунчика.

Тот раздраженно дернул плечом:

– У тебя таблеток не осталось? Нога прям огнем горит.

– Нет, милый…

– Черт!

Здоровой ногой Щелкунчик пнул Стихлера под ребра – просто чтобы сорвать злость. Эди оттащила кресло и попросила Щелкунчика держать себя в руках.

– Все идет нормально, понял? – зашептала она. – Риди закончил с документами. Осталось только дождаться денег. Угрохаешь старика – все испортишь.

Челюсть Щелкунчика двигалась, как ковш экскаватора. Похмельный взгляд светился болью.

– Даже не знаю, что еще придумать, – сказал Щелкунчик.

– Слушай, отвезем старикана к черту на кулички и скажем, чтобы не спешил возвращаться. Иначе, мол, выследим всех его внуков и… ну, не знаю…

– Освежуем, как свиней?

– Вроде того. Главное – напугать его до чертиков, и он обо всем забудет. Ему лишь бы в живых остаться.

– У меня сейчас нога взорвется, – пожаловался Щелкунчик.

– Смотри пока телик, я поищу таблетки.

Эди пошарила в шкафчике: не удалось ли каким-нибудь полезным таблеткам пережить ураган, – но нашла только непочатый пузырек «мидола». Она отсыпала Щелкунчику пять штук, сказав, что это, в принципе, кодеин. Щелкунчик заглотнул все таблетки разом и запил теплым «Бадвайзером».

– В джипе есть бензин? – спросила Эди.

– Есть. Посмотрю Салли Джесси и поедем.

– Что за тема сегодня?