– Постараюсь, – хмыкнул он. – Конечно, я уже не так молод, да и зрение у меня с годами стало слабеть. А кстати, тебе известно, что мисс Роубак только-только стукнуло восемнадцать?

– Очень тебе сочувствую, – произнесла Эвис.

Эвис встала в двух шагах от него, и его окутал знакомый дурманящий аромат ее жасминовых духов, от которых у Бэннинга сладко закружилась голова.

– Я должен просить у тебя прощения за свое поведение нынешним утром – из-за меня твой урок верховой езды не состоялся. Жди меня завтра возле конюшни в тот же час. Надеюсь, с этим твоим страхом мы быстро справимся.

Эвис исподлобья бросила на Бэннинга взгляд – лицо у нее было смущенное.

– С этим моим страхом? – переспросила она.

– Да, с этим – самым незначительным из всех. А с остальными поработаем позже, – небрежно бросил Бэннинг.

– О! – Эвис приоткрыла рот.

Бэннинг, взяв в руку стрелу, невольно улыбнулся, бросив взгляд на ее изумленное лицо. Каждая пара стрелков имела право сделать шесть выстрелов по мишени. Две пары, которые покажут наилучшие результаты, будут потом состязаться между собой. Наконец подошла очередь Эвис – прищурившись, она вскинула лук и пустила стрелу. Та воткнулась в мишень совсем рядом с «бычьим глазом».

– Проклятие! – вырвалось у Эвис.

– Вообще-то совсем неплохо, – возразил Бэннинг. Потом с улыбкой натянул тетиву, и стрела, просвистев в воздухе, воткнулась в самый центр мишени.

– Из ружья и пистолета я стреляю гораздо лучше, чем из лука, – обиженно проворчала Эвис.

«И возможно, лучше, чем я», – подумал Бэннинг.

Стиснув зубы, он старательно отогнал мысль о собственном страхе, давно уже поселившемся в его душе. Все последние несколько лет он жил, изнемогая от ужаса при мысли, что его страшная тайна выплывет на свет.

После разговора с сестрой Бэннинг начал понемногу понимать, что страхи Эвис имеют под собой основание. Теперь он догадывался, что заставило ее оставаться старой девой, хотя в данном случае эти страхи были беспочвенными. Эвис ошибалась он скорее умрет, чем поднимет на нее руку.

Следующая стрела Эвис угодила точнёхонько в самый центр мишени.

– Дурак я был, что злил тебя. Напомни мне, чтоб я больше никогда этого не делал, – с усмешкой бросил он.

– Прости, мне давным-давно следовало предупредить тебя, что я отличный стрелок, – ответила Эвис. Хихикнув, она пустила в воздух последнюю стрелу и проводила ее взглядом. Однако она промахнулась – правда, совсем немного, хоть и сильнее, чем в первый раз. – Будешь меня смешить – мы никогда не выиграем! – пригрозила она.

– Зато, если выиграем, тебе выпадет честь открыть бал в паре со мной, – прошептал Бэннинг, почти касаясь губами ее уха. – Очень надеюсь, что это будет вальс, – мечтательно добавил он.

– Вальс или нет, какая разница? – с улыбкой бросила она.

– Э, не скажи! – возмутился Бэннинг. – Вальс – это же воплощение соблазна. Именно поэтому к нему до сих пор относятся с таким неодобрением. – Не дожидаясь, что на это возразит Эвис, Бэннинг вскинул лук и выпустил стрелу, попав в самый центр мишени. Губы его расползлись в улыбке. Он был счастлив. И не только благодаря удачному выстрелу, но в первую очередь из-за того, что стоявшая рядом с ним женщина снова напомнила ему ту Эвис, какой она была тогда, в коттедже. Веселую, жизнерадостную и теплую. Чем черт не шутит, подумал он, вдруг Эвис понемногу примирилась с мыслью о том, что их жизни отныне связаны воедино?..

– Осмелюсь предположить, что твой последний выстрел не оставил мне выбора – придется все-таки подарить тебе один танец.

Бэннинг самодовольно ухмыльнулся:

– Еще бы ты отказалась. Даже два танца, если мне удастся добиться своего. А это мне обычно всегда удается.

Эвис незаметно проскользнула в кабинет лорда Кесгрейва, свернулась калачиком в стоявшем у камина кресле и облегченно вздохнула. Слава Богу, удастся хоть немного побыть в одиночестве. Можно было бы, конечно, подняться в спальню, но Эвис до смерти не хотелось этого делать – болтливая Бриджет наверняка изнывает от нетерпения, дожидаясь возвращения хозяйки, а в других комнатах по-прежнему играли в какие-то шумные игры и веселились остальные гости. Можно было присоединиться к ним, но Эвис вдруг почувствовала, что просто умрет, если сию же минуту не сбежит куда-то, где сумеет побыть в тишине. Шумное веселье, смех и разговоры сводили ее с ума. Поэтому, сославшись на усталость, она постаралась незаметно ускользнуть и укрылась в кабинете хозяина дома.

Эвис бросила взгляд на часы – почти полночь. Скоро веселье начнет понемногу стихать, подумала она, и утомившиеся за день гости станут расходиться по своим комнатам. А как только дом погрузится в тишину, она потихоньку поднимется к себе наверх. К тому времени Бриджет либо уже уснет, либо будет слишком сонной, чтобы приставать к хозяйке с разговорами.

Эвис отыскала на письменном столе какую-то книгу, мимоходом отметив, что это сборник стихов. На столе горели две свечи, но их света было явно недостаточно, чтобы читать. Эвис со вздохом вернула томик на прежнее место и поудобнее устроилась в кресле.

Поскольку читать было нельзя, она принялась перебирать в памяти события сегодняшнего дня.

Ей до сих пор казалось странным, что после трех лет спокойной дружбы Эмори внезапно захотелось чего-то большего. Эвис ценила их дружбу, но ее никогда не тянуло к нему как к мужчине. Конечно, не появись в ее жизни Бэннинг, она, возможно, со временем смогла бы привязаться к Эмори. Но сейчас, узнав и почувствовав, что такое страсть и желание, Эвис понимала, что ее отношения с Эмори никогда не выйдут за рамки приятельских.

Как все-таки странно, думала она, прожив до двадцати шести лет, она уже успела примириться с тем, что мужчины, по-видимому, не находят ее привлекательной. Ни один мужской взгляд никогда не останавливался на ней с восхищением… она привыкла к этому и не роптала. И вдруг сразу двое мужчин, точно сговорившись, воспылали к ней страстью. Очень, очень странно, теряясь в догадках, думала Эвис.

Внезапно дверь кабинета хлопнула, и Эвис, испуганно прикрыв ладонью рот, поглубже забилась в кресло. Слава Богу, в кабинете было достаточно темно, может быть, ей повезет, и вошедший не заметит, что в комнате кто-то есть.

– Ну и что именно, ты считаешь, я должен сделать? – поинтересовался Бэннинг, вслед за лордом Кесгрейвом входя в кабинет.

– У тебя нет выбора, друг мой! – бросил тот в ответ.

– Она ни за что не согласится.

Эвис невольно принялась гадать, кто такая эта таинственная «она», о которой шла речь, и на что именно она никогда не согласится.

– Тогда скомпрометируй ее, черт возьми! – буркнул лорд Кесгрейв. – Только постарайся, чтобы при этом присутствовало как можно больше народу.