Бэт вцепилась ему в рубашку. Ее всю трясло, футболка потемнела от пота.

— Мне может помочь только он.

Буч заглянул ей в глаза.

Черт, похоже, он дал маху. Не передозировка, а настоящая ломка.

— Нет, детка, нет.

Он помотал головой.

— Прошу тебя. Или я умру.

Новый приступ боли согнул ее в дугу. Мобильник полетел на пол.

— Буч… пожалуйста.

Черт. Она выглядела просто ужасно.

Везти ее в реанимацию не имело смысла: может умереть прямо в машине или в приемном покое. К тому же метадон только снимет боль, но не избавит от зависимости.

Черт!

— Помоги.

— Чтоб он сдох! — выругался Буч. — Куда ехать?

— Уоллес.

— Авеню?

Она кивнула.

Не раздумывая, он подхватил ее на руки и вынес во двор.

Наконец-то он возьмет этого ублюдка за горло.

Рэт скрестил руки на груди и прислонился к стене гостиной. Братья ждали, пока он заговорит.

Тор тоже был здесь. Правда, с момента, когда они с Вишу вошли в дверь, он избегал смотреть Рэту в глаза.

«Отлично, — подумал Рэт. — Сделаем это на людях»

— Братья мои, нам предстоит решить два вопроса.

Он посмотрел на Тора в упор.

— Я смертельно оскорбил одного из вас. И по такому случаю я предлагаю Торману рит.

Тор вытянулся по стойке «смирно». Остальные братья удивленно попятились.

Это был беспрецедентный случай. Рит давал право нанести первый удар, и тот, кому его предлагали, мог сам выбирать оружие. Рукопашный бой, кинжалы, пистолеты или цепи. Этим ритуалом и обиженный, и обидчик могли защитить свою честь и смыть позор.

Всех шокировал не сам вызов: братьям ритуал этот был хорошо знаком. Неистовый нрав время от времени давал о себе знать, и каждый из них хоть раз да оскорбил кого-нибудь из присутствующих.

Но Рэт, несмотря на все свои грехи, никогда к нему не прибегал. Ведь согласно закону вампиров любой, поднявший на него руку или оружие, приговаривался к смерти.

— Выслушай меня перед лицом свидетелей, — громко и отчетливо произнес Рэт. — Я освобождаю тебя от какой-либо ответственности. Ты принимаешь мое предложение?

Тор опустил глаза. Сунул руки в карманы и медленно покачал головой.

— Милорд, я не могу поднять на вас оружие.

— И простить меня тоже не можешь?

— Не знаю.

— Я не могу за это тебя осуждать.

Как он хотел, чтобы Тор согласился. Им обоим надо было выпустить пар.

— Я предложу еще раз, позднее.

— И я снова откажусь.

— Что ж, так тому и быть.

Рэд перевел тяжелый взгляд на Зетиста.

— Ну а теперь мы поговорим о твоих любовных похождениях, братец.

Зет, стоявший за спиной близнеца, неторопливо вышел вперед.

— Если ты насчет дочки Дариуса, то я тут ни при чем: это ты с ней спишь. А какие еще проблемы?

Кто-то из братьев чертыхнулся сквозь зубы.

Рэт обнажил клыки.

— Я спущу тебе эти слова, Зет. Единственно потому, что знаю, как ты любишь, когда тебя бьют, а я сейчас не в настроении тебя радовать.

Рэт выпрямился на случай, если брат решит нанести удар.

— Я хочу, чтобы ты завязал со шлюхами. Или, по крайней мере, прибирал за собой.

— Это ты о чем?

— Нам не нужны неприятности.

Зетист оглянулся на Фури, и тот пояснил:

— Копы нашли тела.

— Какие еще тела?

Рэт покачал головой.

— Зет, побойся бога. Неужели ты думаешь, что копы забудут о двух мертвых женщинах, брошенных истекать кровью в переулке?

Зетист шагнул ближе и грудью уперся Рэту в грудь.

— Я ни хрена об этом не знаю. Принюхайся — и поймешь, что я говорю правду.

Рэт глубоко вдохнул. В нос ударил едкий запах гнева, как будто в него разрядили баллончик цитрусового дезодоранта. Но — ни малейшего оттенка беспокойства или хитрости.

Беда в том, что Зет был не только отпетым головорезом, но и законченным лгуном.

— Я тебя слишком хорошо знаю, — тихо сказал Рэт, — чтобы поверить на слово.

Зет набрал воздуха, чтобы зарычать, но близнец мигом обхватил его шею мощной рукой и рванул на себя.

— Полегче, Зет, — сказал Фури.

Зет вырвался из его железных объятий, задыхаясь от ненависти.

— Дождешься, милорд. Настанет день, когда я…

Оглушительный шум пушечной канонады не дал ему договорить.

Какой-то псих колотил в переднюю дверь.

Братья выбежали из гостиной. Грохот тяжелых ботинок сопровождался сухими щелчками предохранителей и лязгом металла.

Рэт бросил взгляд на монитор, висевший на стене.

Увидев Бэт на руках копа, он задохнулся. Распахнув дверь, Рэт впустил мужчину внутрь и подхватил тело.

«Вот оно, — понял он. — Превращение. Началось».

Не выпуская девушку из рук, коп обрушился на него с проклятиями:

— Подонок! Как ты посмел довести ее до такого состояния?

Рэт не удостоил его ответом. Прижав Бэт к груди, он прошел сквозь строй остолбеневших братьев, не собираясь пускаться в объяснения.

— Не смейте убивать человека! — рявкнул он. — И не выпускайте его из дома, пока я не вернусь.

И поспешил в гостиную. Отодвинув картину, он прыжками стал спускаться вниз по ступеням. Главное — не упустить время.

Буч смотрел, как наркодилер уносит Бэт. Ее голова болталась в такт его шагам, а волосы струились, как спущенный шелковый флаг.

На какой-то миг он был совершенно парализован, разрываясь между желанием завопить от бешенства и необходимостью выплакаться.

Потеря. Какая ужасная потеря.

Но потом он услышал, как захлопнулась дверь и щелкнул замок. Пять отъявленных ублюдков огромного роста окружили его со всех сторон.

Тяжелая, как наковальня, рука придавила плечо.

— Отужинаете с нами?

Буч поднял глаза на парня, задавшего вопрос. На голову того была нахлобучена бейсболка, а лицо разрисовано. Неужели это татуировки?

— А мы отужинаем вами, — сказал другой, выглядевший, как мальчик с обложки.

Буч расправил плечи. Гнев придал ему сил.