- Редькоголовый! – заорала мне в ухо Надя, заставляя очнуться от потока бессвязных мыслей. Будто от сна разбудила спящую красавицу. Чуть с шатающегося от древности стула не рухнул, ошарашенно уставившись на свою девушку. А она сидит, будто ничего не случилось, на меня смотрит своими большими карими глазами и ждет чего-то.

Оказывается, Эльвира Павловна, раздав указявочки давным-давно убежала, не забыв вручить Наде наш сценарий с правками. Удивительно, но за собственными эмоциями совершенно этот момент пропустил из виду, особенно, когда дверь закрылась, отрезая нас от остального мира в маленькой комнатке со старой партой, древним компьютером, парой-тройкой стульев и каким-то школьным хламом. Прямо ситуация из романа о молодежи с высоким цензом. Судя по взгляду Грозы, моего энтузиазма она не разделяет.

- Ты какой-то странный в последнее время. – произносит, пока я, воспользовавшись заминкой, тяну ее к себе ближе. Она сегодня безумно красивая, весь день на эту свободную косу любовался с желанием испортить. Или стереть эту бледно-розовую, едва заметную помаду с полных губ. Кстати про странности, Гроза сама пару дней ходила точно пришибленная, сказала, что родители приезжают в эти выходные. Здорово, но что-то не особо радуется им.

- Нормальный я, просто скоро игра. И я соскучился, неделя отстой, - отзываюсь прежде, чем поцеловать.

Это правда, учебные дни кавардаком с понедельника. Хотели заняться поисками зверят, в итоге я завалил тест по геометрии, а Надя – физику. Факультативы, отработка оценки, катастрофическая нехватка времени. Едва принесли сценарий, начались бесконечные дерганья: давайте обсудим меню на праздничный день; пора заняться подготовкой к зимнему балу; какие у вас будут костюмы; нет Макс, быть в костюме морковки нельзя, что ты хохочешь, Надя.

Я может жажду овощем стать, чего за дискриминация. У меня мозги в пюре картофельное за эти три дня превратились, сегодня четверг, а ощущение будто снова чертов понедельник. Мама уезжает в воскресенье, паникует – сын в бунте. Сильнее сжимаю Надю в объятиях, превышая положенный порог на пару пунктов. Отходим назад и натыкаемся на стол, едва не снеся какие-то папки прямо на столе. Вообще наплевать, даже если там планы по захвату планеты. Добираюсь до шеи, несколько раз укусив и услышав характерный вскрик девушки.

- Макс давай не здесь.

Не-е, погодите. Это что-то из тумана кричит о том, чтобы я остановился. Хороший мальчик Максим, благовоспитанный подросток, во всем прилежный ученик и добропорядочный сын совершенно повернутой на йоге матери. Вдох-выдох, поза воина. Носом втянул, ртом выпустил пар вместе с негативом. Не знаю кому помогает, эту бредятину уже какой день использовать пытаюсь, едва ноги в крестик, не завернув при попытке сидеть по-турецки и очистить разум.

- Еремин, мне больно! Отпусти!

Ладонями пробираюсь под школьную блузку, почувствовав, как ее ладони давят на плечи, заставляя отодвинуться. Тяжело дыша отодвигаюсь, заглядывая в большие ошарашенные глаза. Я прямо на лбу сейчас у себя надпись красными буквами прописью читаю: К-О-З-Ё-Л.

Вздыхаю, прикрывая на секунду глаза. Трэш какой-то, из нормального человека в идиота за пару дней. Пусть все случилось на базе, мы были счастливы, однако сейчас разрушаю тщательно выстроенное доверие за жалкие минуты, поддавшись на уговоры темной внутренней стороны. Типо: эй Макс, давай, запугай свою девушку, получишь пряником по голове.

- Прости, - голосом полным сожаления произношу одно слово, отступая на шаг и собираясь сбежать. Только у Грозы свои планы. Она щурится, дергает меня обратно за тонкий свитер, рыча прямо в лицо:

- Совсем на удобрениях крышу сорвало? Чего творишь, морковь, которой я сейчас ботву поотдираю?! – и взгляд такой демонический, прямо проникаюсь. Мне бы ее самообладание титановое. К ней родители впервые за кучу времени приезжают, будто оно так и нужно, а она даже ухом не ведет. В школу ходит, пару дней в шоке побыла, успокоилась, вновь собой стала. Вчера с Бубликовым из-за Алинки разругалась, он опять к ней цеплялся. Потом Рожкова гоняла, после чуть с Иркой не разодралась из-за очереди в графике дежурств, мол давай, гламурная уборщица, вот на тряпку там доска скучает в мелу.

- Что у тебя происходит? Два раза едва тренировки не сорвал, завалил геометрию, - интересуется, забираясь на стол и смотрит озадаченно, поправляя одежду.

- Геометрия вообще не мой фаворит, - развожу руками, пытаясь шутить. – Вроде летели два верблюда один синий, другой налево…

- Да-да, сколько килограмм асфальта, - перебивает Гроза, подтягивая к себе свою сумочку, начиная в ней рыться в поисках волшебных девичьих штук, делающих ее еще краше. – Голову мне не дури, у тебя с техническими науками все гуд.

Достает зеркальце, крохотное такое. Никогда не понимал его смысла, там же ничего не разглядеть. Однако сюда по этому внушительному чемодану с кучей разных пахнущих мазюкалок – все там ей видно. Уже обратно помаду на место вернула. Наблюдаю за ней, ощущая опять эту темную властную истеричку на задворках сознания. Она ногами топает, мячом в барьеры бьет и кричит, чтоб я мужиком был. Бледная тень Дарта Макса в звездной системе всеобщего идиотизма.

- С отцом терки, - отзываюсь наконец, собираясь в кучку разбегающиеся мысли. – Достал со своим прессингом. Почувствовал слабину и опять шарманку старую завел на тему универа. Жаждет видеть меня во главе своей компании, - фыркаю громко, а Надя на секунду замирает, продолжая копаться в загадочной сумочке чуть меньше размера, чем ее собственная, будто там ответы на все вопросы вселенной есть. Молчит, думает, кусает губы, а потом задает все же свой вопрос:

- А кстати, какие у тебя планы после школы?

Непонимающе смотрю на нее, наклоняя голову набок.

- Вообще-то собирался в армию, - пожимаю плечами. Мы это обсуждали как-то уже. Университет для меня был не интересен никоим образом, а военка лучший способ побесить отца на целый год. Да устроиться там можно по контракту. Вот только если в прошлый раз Надя поддерживала мое решение, то сейчас смотрит долгим неуверенным взглядом, который мне совершенно не нравится.

- Знаешь, может стоит задуматься о словах отца?

Открываю рот, не в силах что-либо произнести в ответ. Как будто обухом по голове с разбега. Зато Гроза спешно добавляет, будто пытаясь смазать эффект от собственных слов:

- В смысле, ты же это из мести отцу. А тут речь о твоем будущем, не обязательно идти куда он скажет…

- Ты что несешь вообще?

Мой голос прозвучал слишком громко, а может во всем виновата эта интонация злобной истерички, лютующей внутри. Надя хмурится, раздражается очень быстро. По лицу пробегает тень, под ногами земля дрожит, будто сейчас расколется. Вот как оно так получается, что из «ми-ми пары», мы за несколько дней готовы разодраться в хлам по ерунде?

- Знаешь, что, Еремин… - рычит Гроза, но договорить не успевает. Знакомый шорох прерывает ее на полпути до скандала. Такой знакомый «шурх-шурх» и на этот раз он где-то рядом с нами.