зрение сужалось до одной точки. Я почувствовал руку на плече. Прикосновения Кэролайн обычно успокаивали меня, но на этот раз это не сработало.

— Джо, что не так? Скажи мне.

— Вероятно, будет лучше, если ты сейчас оставишь меня в покое.

— Оставить тебя в покое? Почему? Что я такого наделала?

— Ничего, — ответил я. — И это только часть проблемы.

На самом деле, пока я ехал домой, у меня накопилось много гнева по отношению к Кэролайн. Я должен был заботиться о ней, и это означало, что мне следовало продолжать трудиться. Но я устал работать напропалую с людьми, которые этого не заслуживали и не ценили. Я устал от того, что меня использовали, лгали и сомневались в том, правильно ли я все делаю. Меня тошнило от всего этого.

— Дорогой, я люблю тебя, — произнесла она.

— Не поможет.

— Сегодня ты был под большим напряжением. Как насчет горячей ванны?

— Не хочу. Почему ты не делаешь то, что я прошу? Почему не оставляешь меня в покое?

— Как ты смеешь так говорить со мной? — воскликнула Кэролайн. — Я понимаю, ты ненавидишь работу. Знаю, иногда ненавидишь себя, но это не значит, что ты можешь вымещать все это на мне. Я не сделала ничего, кроме того, что люблю тебя и пытаюсь помочь в трудные времена, и не буду стоять здесь и выслушивать, как ты оскорбляешь меня. Джо, я не девочка для битья!

Все, что я чувствовал — это напряжение в голове. Я терял контроль над собой. Я прошел мимо нее и вернулся на кухню.

— Что ты делаешь? — Она стояла прямо за моей спиной. Я направился к двери. — Куда ты идешь?

— Наружу. Я ухожу.

Именно так я и поступил. Я поехал в Джонсон-Сити в бар «У Фриттера», в котором сидел в одиночестве и какое-то время пил водку. Затем попросил ликер «Егерместер». Потом еще один стакан. Я сидел там несколько часов.

Когда я вышел из бара, шел дождь, но мне было все равно. Я убедил себя, что мне необходимо отправиться в другое место, поэтому пересек на машине город, при этом закрыв одной рукой правый глаз, чтобы не двоилось в глазах. Я проехал через ворота комплекса Администрации по делам ветеранов, затем повернул к месту, где находилось кладбище с длинными рядами белых крестов, и в пьяном виде направился к участку, где был похоронен отец. Я вышел из машины и проковылял под дождем, пока не нашел нужную могилу.

Затем лег на могилу и потерял сознание.

Мне снилось, что я лежу в зарослях джунглей Гренады. Каким-то образом я отделился от моей команды. На лице нанесена камуфляжная краска, и я направлял оружие на дорогу. По направлению ко мне двигалась группа из шести кубинских солдат. Я расставил противопехотные мины в канаве рядом с дорогой и тщательно спрятал провода.

Первый кубинец вошел в зону поражения. Мне придется подождать, пока подойдут и другие. Как только они войдут в этот район, я открою огонь. И когда они бросятся в канаву, я нажму на кнопки и взорву мины. Будет замечательная бойня.

Как только последний приблизился, я начал стрелять из M-60. Короткими очередями. Кубинцы бросились в кювет. Я взорвал мины, и земля содрогнулась. Кубинское оружие замолчало, и я направился зачищать территорию.

Я услышал сиплый звук выходящего воздуха из раны в грудной клетке, исходящий от раненого, лежащего на животе в канаве. Его левая рука была оторвана и валялась в метре от него. Я толкнул его в ребра ногой и перевернул. Он плюхнулся на спину, и я обнаружил, что смотрю в окровавленное лицо ребенка. Ему было где-то шестнадцать, и он был похож на меня.

Я начал кричать.

25 июля

1:00

Джерри Берд обнаружил меня лежащим под дождем. Джерри служил охранником Администрации по делам ветеранов, а также сам являлся ветераном. Я знал его около пятнадцати лет. Его жена училась в той же школе, что и я, а сын играл в бейсбол с Джеком. У нас было много общего, и за эти годы мы много раз хорошо проводили время.

Когда Джерри разбудил меня, я понятия не имел, где нахожусь и как сюда попал. Дождь лил, как из ведра, и от озноба мои зубы выбивали дробь. Джерри помог мне встать и взял за руку.

— Джо, какого черта ты здесь делаешь?

— Понятия не имею.

Джерри позвонил Кэролайн по мобильному телефону. Сообщил ей, где я нахожусь, и что мы сможем забрать мою машину на следующий день. Затем он отвез меня домой.

— Что происходит? — спросила Кэролайн, когда Джерри ушел.

Я выпил две чашки достаточно крепкого кофе, что даже свело язык. Я видел, что она плакала, но надеялся, что она не начнет плакать снова. Я и так чувствовал себя достаточно плохо.

— Я ужасно волновалась за тебя.

— Прости меня, — сказал я. — У меня случился нервный срыв.

Я всегда держал Кэролайн в стороне от худшей части моей работы и моего прошлого. Они были ужасны и страшны, а Кэролайн — красива, нежна и добра. Я боялся, что даже частично оскверню ее, если расскажу правду, но хуже всего было то, что она могла начать думать обо мне, как о слабом и ущербном.

— Поговори со мной, — сказала она. — Пожалуйста.

— Тебе не нужно знать. Поверь мне, будет лучше, если ты не будешь в курсе.

— Джо, ты действительно думаешь, что если расскажешь мне что-то плохое, я начну любить тебя меньше?

Между нами повисла тишина. Она налила еще одну чашку кофе. Я сидел и потягивал его маленькими глотками, пытаясь решить, хочу ли я рассказать своей жене, что все эти годы, несмотря на всю свою браваду и изображение из себя настоящего мужика, в действительности Кэролайн была замужем за маленьким испуганным мальчиком, пытающимся доказать самому себе, что он не трус?

— Я не могу тебе рассказать.

— Это как-то связано с этим делом?

— Частично. Похоже, они собираются арестовать Эрлин Барлоу за убийство Тестера.

Я был благодарен за возможность сменить тему разговора.

— Как ты думаешь, она убила Тестера?

— Я знаю, что она этого не делала.

— Откуда?

— Просто знаю.

— Откуда знаешь?

Я молча смотрел на нее. Я не мог ей рассказать, но Кэролайн была умной женщиной.

Я видел выражение ее лица. Она все поняла.

— Энджел сказала тебе, что это она сделала?

Я кивнул.

— А теперь ты пытаешься решить, что делать?

— Прямо сейчас я пытаюсь выжить. Ты же знаешь, мне придется вступить в борьбу с Сарой в качестве свидетеля, если