Вот почему мы и отделяем деятельность Бонапарта от деятельности императора Наполеона, где гений величайшего полководца всех времен и народов, ничем не связанный, развертывается всесторонне.

Особенности русского военного искусства в век императрицы Екатерины II. – Румянцев, Потемкин, Суворов. – Участие Суворова в войне c Польшей в 1794 г. – Штурм Праги. – Итальянский доход 1799 г. – Наступление Суворова к р. Адде. – Движение на правый берег и занятие Турина. – Движение Макдональда в долину р. По. – Движение Суворова навстречу. – Сражение на р. Тидоне и Треббии 17, 18 и 19 июля. – Действия против Жубера. – Сражение при Нови.

Мы видели уже, что в Cемилетнюю войну русская армия доказала свою способность отстоять значение России в Европе, согласно заветам своего великого основателя императора Петра I. Здесь ей приходилось вести наступательную войну за тысячу верст от своих границ и не против масс диких татар и неподвижных турок, а против первой из европейских армий; и самое важное – направляемой гениальным королем-полководцем Фридрихом Великим.

Эта задача была блистательно исполнена вследствие возрождения, со вступлением на престол императрицы Елизаветы Петровны, начал русского военного дела, установленных Петром I.

В продолжение Семилетней войны русская армия успела отбросить все иноземное, внесенное в нее реформами Миниха и всецело воскресить начала Петра, затем развитые русскими генералами по указаниям боевого опыта.

Восстановив после кончины Петра III порядки, введенные в армии Петром I и Елизаветою, императрица Екатерина II собрала комиссию, которая видоизменила некоторые положения по указанию опыта минувшей войны с Пруссией.

В Семилетней войне выработались многие знаменитые русские генералы Румянцев, П. Панин, Прозоровский, Суворов и др., с успехом подвизавшиеся на боевом поприще. Война эта послужила к окончательному решению вопроса о ежегодном сборе рекрутов для пополнения убыли в армии; формирование к войне новых частей признано не соответствующим основным началам военной организации и взамен того производилось пополнение существующих уже частей. Позади действующей армии образуется резервная армия, которая несет тыловую службу и назначается для подготовки рекрутов.

Продовольствие армий на войне поставлено на правильных основаниях. В этом отношении первенствующая заслуга принадлежит Румянцеву в Кольбергской операции. Он организовал: 1) правильный подвоз из тыловых магазинов; 2) устроил базы и коммуникационные линии; 3) принял меры к правильному и равномерному распределению натуральной повинности и 4) к правильному устройству тыла.

Но особенно большие усовершенствования были достигнуты в области тактики. Здесь творчество наших генералов на почве высоких нравственных качеств национальных русских войск было особенно плодотворно.

Много было сделано и по вопросам воспитания и обучения войск, а также положены основные начала военной дисциплины в русской армии.

Пехота русская сделала большой шаг вперед с введением егерских войск, которые назначались для ведения стрелкового боя одиночно, парами, а иногда группами от 15 до 30 человек, причем стреляли «с совершеннейшим прицеливанием».

Егерские корпуса, или отряды, появились впервые в армии Панина в Финляндии, но вскоре, по предложению Румянцева, они получили общее применение. Потемкин сформировал 6 егерских корпусов по 4 батальона каждый. Этот новый вид пехоты блестяще заявил себя в боях под предводительством знаменитых своих командиров корпусов: М.И. Голенищева-Кутузова, Гудовича, Михельсона; из командиров батальонов упомянем: Барклая де Толли, князя Н.Н. Багратиона и графа Н.М. Каменского.

Пехота наша действовала в развернутом трехшереножном строю, в больших и малых каре и даже в колоннах. Было обращено внимание на цельность стрельбы, быстроту заряжания и на боевое значение штыка.

Окончательным выразителем этих новых начал явился Суворов как на практике, так и в его поучениях и наставлениях для подготовки войск к бою.

Устанавливая правильный взгляд на отношение подготовительного стрелкового и решительного штыкового боя, словами «пуля – дура, штык – молодец», Суворов, однако, требовал, чтобы на каждого солдата в бою было не менее ста патронов.

В следующих его словах обрисовывается вся тактика современной ему русской пехоты:

«Баталия в поле линиею против регулярных, кареями против басурманов, а может случиться и против турков, что пятисотною кареею надлежать будет прорвать пяти и семитысячную толпу с помощию фланговых кареев. На тот случай бросится он в колонну, но в том до сего нужды не бывало. Есть безбожные, ветренные, сумасбродные французишки, они воюют на немцев и иных колоннами! Если бы нам случилось против них, то надобно нам их бить колоннами же!»

Горько пришлось разочароваться Суворову, когда в 1799 г. ему пришлось командовать в Италии русскими войсками, обученными по прусскому образцу. Гений Суворова и нравственные качества русских войск дали нам победу, купленную дорогою ценою, но под Аустерлицем в 1805 году мы потерпели страшное поражение, ведя бой в тонких линиях. До какой степени Суворов ясно видел в военном деле, до какой степени он мало был понят и скоро забыт!

Потемкин даже предлагал двухшереножный строй, говоря: «Построение, как в коннице, так и в пехоте, должно быть в две шеренги, ибо третья только мешает двум первым; полезнее прибавлять линии или резервы».

Двухшереножный строй впервые был принят Наполеоном в октябре 1813 г. перед Лейпцигским сражением.

Кавалерия обязана своим усовершенствованием прежде всего Румянцеву: он запретил стрельбу с коня, а требовал от кавалерии стремительной атаки холодным оружием. Для облегчения ее он снял кирасы.

«Кирасы, – говорил Румянцев, – до употребления огнестрельного оружия еще могли быть уважительны; но ныне за мгновение спасения жизни тяготят весь век и могут в облегчение людей весьма оставлены быть. Я всегда так делал, не встретив службе ни малейшего предосуждения».

Екатерина II, разделяя взгляды Румянцева, при назначении его начальником всей русской кавалерии в инструкции, ему данной, высказывает, что не имеется в виду иметь кавалерию «под странным доселе бывшим названием тяжелой конницы, что мы с ней ни именем, ни вещию оставить не хочем».

Президент военной коллегии Потемкин вполне разделял эти взгляды, причем смотрел на драгун как на «полезнейшие и самонужнейшие в государстве» конные части. «Сугубое, смотря по обстоятельствам, можно из них сделать употребление, не заимствуя в помощь и подкрепление их ни пехоты, ниже тяжелой конницы».

Прежним драгунским полкам он дал 10-эскадронный состав; сформировал 5 новых драгунских полков и вслед за тем увеличил также число гусарских полков на 7, причем последние были 6-эскадронного состава, а 10 малороссийских казачьих полков обращены были в регулярные.