Среди почетных членов клуба были выдающиеся полководцы и администраторы — князь М. С. Воронцов и А. П. Ермолов.

Клуб представлял собой довольно любопытное место проведения общественного досуга, где каждый мог найти себе занятие по душе. В нем имелась великолепная кухня, так что московские гастрономы находили тут подлинную отраду для своих желудков. Гастрономическое искусство изучалось и сохранялось в клубных стенах на протяжении полутора столетий.

Для любителей чтения в клубе работала библиотека, считавшаяся долгие годы лучшей из общедоступных библиотек Москвы, хотя пользоваться ею мог лишь сравнительно узкий круг членов клуба. Для любителей подвижных игр в огромном клубном парке действовал один из первых кегельбанов Белокаменной. Любители шахмат или шашек тоже находили себе партнеров среди членов и гостей клуба. Славился клубный бильярд, считавшийся среди лучших во второй столице.

Дж. Доу. «Портрет светлейшего князя М. С. Воронцова». ГЭ.

П. З. Захаров. «Портрет А. П. Ермолова». ГМП.

П. П. Соколов. «Разговор в клубной „Говорильне“». Рисунок середины XIX в.

Карточные игры в клубе делились в зависимости от величины и наполненности кошелька играющего, от ставок. Николай Борисович, как я уже писал, в клубе в карты играл постоянно, но неизменно «по маленькой». Для него это была своеобразная умственная гимнастика, а князь, сохранивший ясность ума вплоть до последнего вздоха, проделывал всевозможные упражнения для его поддержки — от раскладки пасьянсов и до чтения сложнейших философских трактатов.

Любителям политики и политических прений клуб предоставлял неограниченные возможности. Здесь, в специальной комнате под названием «Говорильня», всякий мог высказать свою точку зрения на те или иные вопросы государственной и общественной жизни. Большинство членов клуба, разумеется, придерживались весьма умеренных консервативных взглядов, но вот такой любопытный факт — незадолго до восстания декабристов членом клуба стал князь С. Г. Волконский — один из вождей антиправительственного восстания. Спустя тридцать лет он вернулся в Москву, и Старшины клуба позволили ему возобновить клубный билет, да и в 1825 году «государственного преступника» из клуба никто не выгонял. Он просто выбыл сам по себе.

Приехав в Москву, Александр Андреевич Чацкий, герой комедии «Горе от ума», первым делом поинтересовался у своей возлюбленной Софьи Фамусовой не здоровьем или политическими сплетнями, а тем состоит ли ее батюшка в Московском Английском клубе, намекая на то, что давно пора освободить место для вступления в клуб людей и помоложе. Ведь тогда в клубном сообществе состояло ровно шестьсот человек, и еще до тысячи дожидались своей очереди, занесенные в особую книгу. Не исключено, что и сам Александр Сергеевич Грибоедов тоже дожидался своей очереди на вступление в Английский клуб, — «черная» для многих москвичей книга «очередников» пока не найдена. В клубе драматург в качестве гостя-посетителя неоднократно обедал и, видимо, хотел бывать постоянно, но не мог, поэтому и злился на клуб и на всех тех, кто состоял в его членах. Так высоко ценилось Английское клубное сообщество в глазах даже тех, кто относился к московскому «Фамусовскому обществу» с нескрываемым презрением.

Не исключено, что именно в Английском клубе Грибоедову довелось встретиться и с князем Николаем Борисовичем Юсуповым, который состоял членом Английского клуба как в Москве, так и в Петербурге, а Грибоедов бывал в клубах обеих столиц.

В истории клуба и знаменитой комедии есть одно любопытное совпадение. По Москве распространялись слухи о том, что главный герой «Горя от ума» — это Петр Яковлевич Чаадаев, многолетний член клуба. А. С. Пушкин из Одессы писал другому члену клуба — князю П. А. Вяземскому: «Что такое Грибоедов? Мне сказывали, что он написал комедию на Чедаева…» Действительно, первоначально фамилия главного героя была Чадский и лишь потом была заменена на Чацкого. В Журнале Старшин клуба за 17 марта 1815 года есть такая примечательная запись: «По предложению господина Сибилева из кандидатов в члены господин Чатский не избран».

Совсем иного, отнюдь не ироничного, мнения о клубе и его членах придерживался знаменитый русский писатель и историограф Николай Михайлович Карамзин, сам в клубе состоявший и писавший, что «для того, чтобы знать общественное мнение, надобно ехать в Английский клуб». Впрочем, сам Николай Михайлович в клуб, скорее всего, не ездил, а ходил пешком — жил неподалеку.

«Портрет П. Я. Чаадаева». Литогр. А. Алофа. ВМП.

В клубе князь Николай Борисович, понятно, принадлежал к «партии» стариков — почтенных, многолетних членов, к чьему мнению обыкновенно прислушивались и которым при встрече обязательно кланялись. Надо полагать, что у Николая Борисовича в клубе имелось не только раз и навсегда определенное место за обеденным столом, но и любимое кресло в одной из гостиных. Какое — теперь, наверное, никто не скажет.

Дом на Большой Дмитровке оказался тесен для клубного сообщества. Поэтому Старшины клуба озаботились поиском более обширных покоев для своих заседаний. Подходящий дом сдавался неподалеку — на главной московской улице — Тверской. Это был громадный дворец графини Марии Григорьевны Разумовской. После некоторых перестроек, произведенных в нем за счет владелицы, 22 апреля 1831 года клуб переехал в новое здание, где и оставался с небольшим перерывом вплоть до ноября 1917 года. День переезда вошел в клубную историю и стал отмечаться традиционным торжественным обедом для всех членов, во время которого Старшины угощали шампанским «от себя» или за счет клубных сумм. На первом из них успел еще попировать и Николай Борисович, скончавшийся как раз в год переезда.

Само членство Юсупова в Английском клубе в известной мере поднимало нравственный уровень клубного сообщества. Ведь он вполне мог постоянно бывать и бывал в других общественных собраниях Москвы. Немногочисленные биографы Николая Борисовича, к сожалению, не отметили его стремление к общественной деятельности, общественному служению, которое особенно ярко проявилось в послепожарной Москве.

Дворянство второй столицы Российской империи любило пройтись по татарским корням князя, но, тем не менее, совершенно добровольно избрало «татарина» себе в управители — и от этой традиции никуда не деться. Николай Борисович стал избранным Старшиной Московского Дворянского собрания, иначе называемого Благородным, своеобразного Дворянского клуба. Он, кстати, располагался все на той же «клубной» улице — Большой Дмитровке. Это современный Дом Союзов рядом с бывшим Госпланом, где теперь заседает парламент — Государственная Дума. Дом Союзов стал известен во всем мире благодаря тому, что именно здесь проходят все важные церемонии «Кремлевских похорон», с Владимира Ильича начиная…