5 сентября 1810 года И. М. Щедрин пишет барину «Доношение»: «…Та к как теперь деньги Г-ном Арсеньевым приняты, то нет сомнения, что Архангельское куплено… На недоделанные колонны белый камень в Лубянском их доме видел, которого довольно, но не перещитаны, ибо он складен в кучах…

При пильной мельнице по просьбе моей оставляется мастер, а при садах садовник. Сколько потребно (дворовых людей) обещает оставить, принадлежательно ж до садовника-немца, останется в службе у Вас или нет, приказал Вас уведомить, но, по сказкам, оного не так-то похваливают, впротчем, как Вашему Сиятельству угодно…

Неизв. художник. „Вид на Архангельское“. ГМУА.

За окончанием сие поздравляю Вашего Сиятельства с новокупленным сим поместьем. Дай Бог, чтобы оно Вас веселило и утешало…»[184].

В 20-х числах октября 1810 года Николай Борисович вернулся в Москву и этим самым формально окончательно оформил свой переезд в Первопрестольную столицу.

Еще целых 20 лет и Москва, и Архангельское действительно будут «веселить и радовать» Его Сиятельство. Хотя без трудностей не обходилось тоже… Чего стоили наполеоновское разоренье в 1812 году и особенно пожар 1820!

Княжеские поиски подмосковной счастливо закончились с приобретением Архангельского. Только здесь торжество природы гармонично сливалось с подлинным величием старой русской аристократии. Вскоре Архангельское стало достойным обрамлением для уникальных Юсуповских коллекций. Гармония такого рода встречается до крайности редко.

П. П. Свиньин. «Вид Архангельского». ГМУА.

Архангельское. «Римские ворота». Снесены в 1960-х гг. Фотография 1930-х гг. ГМУА.

Новый, девятнадцатый век принес с собою, естественно, новые веяния, новые вкусы, пристрастия. Князь Юсупов всегда старался не отстать от времени, «быть с веком наравне», а зачастую и опережать его. Недолгое освобождение от исполнения важных государственных обязанностей дало Николаю Борисовичу свободу для нового экономического созидания, для выполнения своих собственных художественных и экономических замыслов, «ученых прихотей», которыми потомки восхищаются и ныне. Случилось все это в Москве, «во второй столице» Российской империи, когда князь Юсупов, по собственным его словам, постепенно «окончательно сделался москвичом».

Вернувшись в Россию в первой половине 1810 года, Николай Борисович понял, что его петербургское житье закончилось. Под старость умудренному опытом князю хотелось не только немного пожить для себя, но и реализовать давно задуманные художественные планы. Обыкновенно отставные петербургские сановники отправлялись для того в Москву или в провинциальные имения. Юсупов не стал исключением и тоже выбрал «вторую или старую», как ее обычно звали, столицу, стал москвичом. Так началось последнее 20-летие яркой княжеской жизни.

Ф. Лорье. С оригинала Ж. Делабарта. «Вид Моховой улицы и дома Пашкова в Москве». 1799. Гравюра. Фрагмент. ГМП.

Москва и Петербург во все времена обозначали две стороны одного миропорядка России — старого и нового. Переехав из первой столицы России во вторую, князь Николай Борисович не мог не проникнуться особым московским духом. Стены древнего московского родового дворца князей Юсуповых «у Харитонья в переулке» на Хомутовке, располагали не только к размышлениям о прошлом. Они побуждали к действиям — ведь никто из представителей древнего княжеского рода Юсуповых не имел привычки сидеть сложа руки, когда в опасности находился семейный кошелек, а ревизия имений, произведенная Николаем Борисовичем еще во время государственной службы, показала, что нужны срочные меры «по оздоровлению экономики». Юсуповы без борьбы не сдавались…

Л. Деруа. С оригинала О. Кадоля. «Вид Москвы с Воробьевых гор». 1825. ГМП.

В Москве, хлебосольной и старомодной «большой деревне», нравы искони сложились много проще петербургских. Разумеется, и тут у Николая Борисовича хватало завистников и недоброжелателей, но во второй столице надобность в петербургской маске отпала. Иной раз просто достаточно было закрыть глаза и плюнуть… Достоверные факты биографии князя говорят о том, что в Москве он мало стеснялся пресловутым «общественным мнением», делая то, что отвечало его запросам и эстетическим потребностям. Захотелось итальянскую оперу — и «вся Москва» потакает его желанию, захотелось французскую труппу и…

Именно в Москве открылся подлинный духовный облик князя Юсупова — человека доброжелательного, очень образованного и очень трудолюбивого, постоянно старавшегося помогать людям. Открылось все это, прежде всего, в мелочах быта, а не в каких-то эпохальных свершениях, хотя и великие начинания Николай Борисович успел с блеском осуществить в московский период жизни.

Покупка Архангельского, по собственным словам князя, «окончательно сделала его москвичом». В 1810 году он продал свой петербургский дворец на Садовой и перебрался в Москву на постоянное жительство. Здесь Николай Борисович поселился в родовом дворце на Хомутовке, «у Харитонья в Огородниках», который он заблаговременно отремонтировал, готовя его к коронационным торжествам, а не собственному новоселью.