Хозяйка схватила меня за руку.

– Все не так!

– А как? – тут же спросила я. – И где Орлова? Позовите ее, пожалуйста!

Оксана потащила меня по коридору, втолкнула в кухню и сказала:

– Верушка вообще ни при чем. Все придумала и провернула Алиса Спиридонова, это ее рук дело, она серийная убийца.

Я включила в кармане диктофон, а Григорьеву словно прорвало, фразы вылетали из нее фонтаном.

Когда Елизавета Григорьева вышла замуж за Георгия Петровича Сметанина, для ее дочери настали тяжелые времена. Нет, отчим прекрасно относился к падчерице, заботился о ней, даже баловал. Оксана до сих пор поддерживает с ним хорошие отношения, она ему очень благодарна, но Ирина! Старшая девочка возненавидела младшую. Ира ревновала отца к Оксане, злилась, что у той есть родная мама, постоянно к ней придиралась, била, ломала игрушки, рвала тетради, книги, вещи, делала разные гадости, а потом сваливала вину на Оксану. Елизавета жалела сироту, просила дочку быть внимательной к Ире, пыталась подружить детей, но успеха не достигла. В какой-то момент Ирина принялась обвинять Георгия Петровича в смерти Ларисы.

– Он нанял убийцу! – шептала Ира Оксане, когда девочки укладывались спать. – Из-за твоей матери! Она спала с женатым мужчиной! Лизка б…! А ты б… отродье! Убили мою мамочку. Ее убили другие! Другие! Другие! Я здесь совсем ни при чем!

Оксане стало страшно. Ирина в этот момент казалась ей сумасшедшей, но Григорьева не жаловалась ни матери, ни отчиму.

У девочки была старшая подруга Вера Иосифова, которой она рассказывала все. В отличие от Иры Верочка приветливо общалась с Оксаной. Их разделяло несколько лет. Как правило, старшеклассницы презрительно смотрят на младших. Но Вера охотно помогала Оксане с уроками, делала ей красивые прически и часто приглашала к себе в гости. Жила Иосифова в огромной квартире, набитой вещами, первое время Оксаночка путалась в комнатах, но потом привыкла. Алла, мать Веры, не выходила из своей спальни, девочки чувствовали себя хозяйками в доме, Иосифова часто говорила о своих планах после окончания школы. Отличница, будущая золотая медалистка, Вера собиралась поступить в иняз. Никаких связей у нее не было, но аттестат с отличием открывал в те годы двери любого института, даже элитарного МГИМО. Оксана не сомневалась, что Иосифова станет студенткой. Григорьевой очень нравилось у Веры, но, к сожалению, к ней так же часто приходили Ника Моргунова и Алиса Спиридонова. Моргунова везде таскала с собой альбом и рисовала. Оксане казалось, что Вероника важничает, изображает из себя художницу и высокомерно молчит, не желает общаться с неталантливыми людьми.

– Чего Моргунова выделывается? – спросила как-то Оксана у Веры. – Припрется, сидит в углу надутая, спросишь ее о чем-нибудь, она огрызается: «Отстань». Зато ест много! Вечно у вас в холодильнике шарит!

Иосифова спокойно ответила:

– Ника хочет стать художницей, тетка ей не разрешает, приказывает идти в медицинское училище, кричит: «Я тебя кормить-поить-одевать не буду!» Злая баба. Жалеет продукты покупать, все орет: «Иди работать и на свои деньги жрачку себе бери».

– Вот жаба! – возмутилась Оксана.

Спустя некоторое время тетку Моргуновой задавил автобус, и Оксана обрадовалась: теперь Ника будет сама себе хозяйка.

Через пару дней после похорон Оксана впервые прибежала к Вере без приглашения. Ей срочно понадобилось решить задачу по математике. Иосифова не подходила к телефону, вот Григорьева и примчалась, не предупредив ее. Вера впустила Оксану, но выразила недовольство:

– Вообще-то я занята.

– Ой, прости, – захныкала Оксана, – боюсь двояк по математике получить. Можно у тебя в тубзик сходить?

– Ладно, – смилостивилась Вера, – иди, только потом помой руки.

Григорьева двинулась в санузел, и в этот момент в дверь кто-то позвонил. Оксана воспользовалась сортиром, затем ванной, пошла на кухню и услышала хорошо знакомые голоса.

– Ты решила всех выдать? – сурово спросила Алиса.

– Нет, – тихо ответила Ника.

– Тогда перестань хныкать, – рявкнула Спиридонова, – сама просила: «Давайте ее убьем, не хочу всю жизнь клизмы ставить». И чего? Мы тебе помогли, а ты ревешь!

– Мне ее жалко, – всхлипнула Моргунова.

– Цветочки на могиле сажать собралась? – возмутилась Алиса.

И тут Григорьева неожиданно чихнула.

– А ну входи, не подслушивай! – заорала Вера.

Оксана бочком просочилась в кухню. Ника была бледной, с фиолетовыми кругами вокруг глаз, Алиска тряслась в ознобе, одна Вера казалась спокойной.

– …! – выпалила Спиридонова.

– Не ругайся при маленькой, – сердито сказала Иосифова.

– Пошла на …! – огрызнулась отвязная Алиса. – Какого… приперлась? Кто тебя звал?

– Сама пришла, – растерялась Оксана, – задачку решить!

– Какого… ты ее впустила! – возмутилась Алиса, поворачиваясь к Вере. – И че теперь? …!

– Она зашла раньше Ники, – оправдывалась Вера, – в туалет попросилась.

Моргунова закрыла лицо руками.

– Мне плохо! Тетка опять ночью приходила! Стояла у моей кровати, плакала, спрашивала: «За что?»

Алиса бросилась к ней:

– Заткнись!

Моргунова отпихнула Спиридонову.

– Отойди, у вас руки в крови.

– …! …! – заорала Алиса. – А ты чистенькая? Просто тетку убить попросила!

– Я не думала, что она после смерти ко мне ходить будет! – заплакала Ника.

– Замолчите, – велела Иосифова. – Здесь Оксана!

– Она меня преследует, – рыдала Моргунова. – Пойду в милицию и все расскажу. Совесть замучила!

– А ты, как Ирка, убеди себя, что не виновата, – заржала Алиса. – …! Обвини других и утешься!

Моргунова закатилась в рыданиях. Оксану охватил ужас, она не понимала, что происходит, но чувствовала: старшие девочки делают что-то ужасное.

Спиридонова схватила со стола чашку, набрала в нее воды и вылила Нике на темечко. Моргунова взвизгнула, перестала плакать и сказала:

– Совсем того? Мне холодно и мокро!

– …! Прекращай квакать, – зло отрезала Алиса, – …! …!

– Она ж моя тетя, – всхлипнула Ника.

– Тетя Мотя, – рявкнула Спиридонова, – забудь. Хотела на художницу учиться?

Моргунова кивнула.

– В добрый путь! – оскалилась Алиска. – Избавилась от гадины! …! …!

Потом Спиридонова неожиданно схватила Оксану за косу.

– Она теперь с нами! Все слышала!

– Ты дура? – возмутилась Вера. – Оксана маленькая, ничего не понимает.

– …! Тогда ее убить надо! – выпалила Спиридонова. – Иначе сдаст нас! Отпускать ее живой нельзя!