взрывчаткой Линьков ответил, что у него самого в обрез. Словом, отказал.

Делали мы еще попытки потеснее связаться с Линьковым (самолюбие — самолюбием, а взрывчатка-то, ох, как нужна была!).

Но группа во главе с Томилом, посланная к Линькову, вернулась ни с чем. Кроме того, Линьков хотел забрать группу в свое распоряжение. Но бойцы отказались остаться.

Конечно, я понимал, что у отряда Линькова свои задачи, он подчиняется непосредственно Москве, РУ ГШ РККА. Но зачем переманивать людей? Если надо — попроси у командования отряда. Мы бы пошли навстречу. Словом, неприятный осадок остался на душе от встречи с Линьковым и от таких его действий.

И все-таки надежды я не терял. Должен же он понять, что общее дело делаем.

Пошли на вторую встречу с Линьковым. Был я вместе с комиссаром — Никитой Ивановичем Бондаровцем. Но на встречу пришел не Линьков, а незнакомый нам энергичный молодой человек с умным лицом, спокойным, доброжелательным взглядом.

— Капитан Черный Иван Николаевич, — отрекомендовался он, крепко пожимая мне руку. — Наслышан о делах вашего отряда и очень ряд с вами познакомиться.

Мне не терпелось узнать, что же это за капитан и откуда он. И, словно угадав мое нетерпение, Черный объяснил:

— Я пришел вместо Линькова. Он заболел. Сам я несколько дней назад свалился в здешние края с неба.

И это «свалился с неба», и голос, и простая манера держаться — сразу подкупали. Я вытащил кисет, трубку, предложил:

— Покурим, капитан?

— Погодите, Василий Захарович! — живо сказал Черный и потянулся к вещевому мешку. — Могу угостить московскими папиросами.

И начал он вынимать и класть нам с Никитой Ивановичем на колени шоколад, копченную колбасу, пачки «Казбека». Щедро, по-русски. Верите, но от вида всех этих неожиданных подарков, напомнивших о мирной жизни, меня даже слеза прошибла.

— Да хватит, хватит, Иван Николаевич, — взволнованно сказал Бондаровец.

— Давно из Москвы?.. — стараясь подавить волнение, почти шепотом спросил я.

— Недавно.

—- Как там в Москве?

— Живет, живет Москва, Василий Захарович! — широко улыбнулся Черный. Я переглянулся с Бондаровцом, распечатал пачку «Казбека», понюхал и закрыл.

— Да вы курите, Василий Захарович! — И снова лицо Черного осветила улыбка.

— Э, нет брат. Принесу в отряд — каждому дам по папиросе. Вместе с хлопцами московский дымок понюхаем. Этот «Казбек» лучше всяких там политбесед подействует! Ну, обрадовал ты нас, капитан! — незаметно для себя, переходя на «ты», — сказал я. — Спасибо от всей души, спасибо!

— Да меня-то за что благодарить? — смутился Черный. — Это вам из Москвы прислали… Кстати, Василий Захарович, я пришел от Линькова, чтобы узнать…

— Да, погоди, — перебил я, — о делах после. О Москве расскажи.

Черный подробно рассказал о Москве. Ведь нас интересовало буквально все. И как выглядит город, и как живут москвичи, и новые назначения в армии, и настроение людей в советском тылу. И каждый его ответ был немногословен, но удивительно точен и ясен.

— Разведчик? — спросил я, чувствуя, что мы уже порядком замучили капитана вопросами.

Он кивнул. И тогда я взял, как говорится, быка за рога:

— Вот что, капитан. Не знаю, кто тебя послал, но давай говорить начистоту. Задача сейчас у всех одна — развертывать партизанское движение. Так я говорю?

— Так, — согласился Черный.

— А можно ли его развернуть без тесного взаимодействия отрядов?

— Полагаю, нельзя, — ответил Черный.

— Приятно слышать! — обрадованно сказал Бондаровец, толкая меня под локоть.

А я пояснил:

— Понимаешь, часто мы, партизаны, еще не можем общий язык найти. Вот взять хотя бы нас с Линьковым. У него есть связь с Москвой, а у нас нет. Ему взрывчатку сбрасывают, а нам нет. Ему оружие дают, а нам не дают! И он ничем с нами не делится. Скажи честно: с тобой взрывчатку сбросили?

— Сбросили, — смущенно ответил Черный.

— Так, неужели не поможете?

— Думаю, поможем.

— Вот это разговор! — И Никита Иванович Бондаровец хлопнул капитана по плечу. — Наш хлопец!

Не знаю, как докладывал Линькову Иван Николаевич Черный о нашем разговоре, но через несколько дней мы получили от Линькова некоторое количество взрывчатки и боеприпасов.

А вскоре Линьков был отозван на Большую Землю, и отряд возглавил Черный, о котором я всегда вспоминаю с чувством искренней благодарности, глубокого уважения. Лишь после войны я узнал, что это был его псевдоним, а на самом деле это был Герой Советского Союза Иван Николаевич Банов…»

К ВОПРОСУ О ПАРТИЗАНСКОЙ ТАКТИКЕ

Василия Захаровича Коржа связывала крепкая боевая дружба с прославленным украинским партизанским командиром Сидором Артемьевичем Ковпаком. Он неоднократно взаимодействовал с ним в тылу врага, на базе его соединения ковпаковцы отдыхали, перегруппировывали свои силы. В беседах они обычно касались вопросов борьбы с нацистскими оккупантами, наращивания своих ударов по их формированиям.

Из записок В.З. Коржа: «В конце 1942 года в район нашего партизанского края прибыло соединение С.А. Ковпака. Сидор Артемьевич и его комиссар Руднев сразу же сообщили мне, что хотели бы встретиться. Я ответил, что буду рад встрече и жду их.

В начале января 1943 года ковпаковцы форсировали Припять, вышли к Червонному озеру и расположились в деревнях вблизи него. Штаб С.А. Ковпака остановился в селе Ляховичи. Получил я от них тогда письмо такого содержания:

«Командиру Пинских партизанских отрядов тов. «Комарову»

Привет Вам и всем Вашим бойцам от имени бойцов и командиров Украинских партизанских отрядов!

На днях наши представители были у Вас, но мы, не дождавшись своих представителей обратно, явились к Вам в гости сами.

Сейчас мы находимся в д. Юревичи, Сукачи, Боровое со всей своей частью. Есть большое желание встретиться и поговорить с Вами для выработки общего плана действий.

Связываемся с тов. Батя и отрядами тов. Капуста для того, чтобы собраться в одном месте и выработать общий план действий.

Считаем целесообразным собраться в комендатуре тов. Батя в деревне Заложичи 5 января 1943 года в 12.00, куда мы прибудем для встречи.

О Вашем согласии поставьте нас в известность.

С ком. приветом!

Командир в/ч 00105 Герой Советского Союза (Ковпак)

Комиссар в/ч 00105 полковой комиссар (Руднев)

2 января 1943 года».

Туда я и поспешил. Встреча была очень задушевная. Мы крепко обнялись, расцеловались. Руднев сиял весь, потирал руки от удовольствия. Начальник разведки соединения Вершигора поглаживал мягкую окладистую бороду, трогал меня за плечи, говорил:

—