– Бедненький, как же ты в таких-то условиях живешь? А, друг?

– Он мой лучший друг, госпожа, – юный некромант краем глаза увидел, как шторы начинают приоткрываться, в дело пришлось подключить тяжелую артиллерию – слезы. – Он меня учил по Изнанке ходить.

Что он несет? Какая Изнанка? Арвэй и Изнанка – бред! Полный и безоговорочный! Чтоб казначей ходил по ней и учил кого-то еще, да чтоб у него были друзья, кроме его циферок, – вот это действительно полная чушь.

– Да, лучший друг, и я не мог ни прийти, несмотря ни на что. Он же мне, как страшный брат. А тут такое…

– Бедняжа.

Участливый голос лекаря – Винс вытирает глаза, его все-таки пронесло – по всему было видно, что сменщик решил больше не вдаваться в поиски неизвестно чего. В палате все еще слышались довольно громкие разговоры, но уже без участия органов правопорядка. Они ушли. Исчезли в узком лабиринте технических ходов.

– Да, халаты для посетителей найти сейчас трудновато, – согласилась женщина. – У нас их нет, но вот у соседних с нами стражей они вроде остались. У меня работы сейчас практически нет, так что давай я тебя отведу к ним, малыш, а то еще подумают, что ты был на плаце сегодня с утра.

Винсент кивнул, уставился в пол и для порядка решил проклясть себя за то, что выдумал историю с халатом и прочей ерундой, из-за которой вынужден сейчас идти у всех на виду. Хуже не придумаешь. К тому же его опять назвали малышом – экая нелепость.

Он шел следом за женщиной, нервно шаря глазами по лицам, мелькающим рядом с ним. Не затем он бегал от сменщиков, чтоб потом на них наткнуться. Благо подобная участь его пока миновала, но удача штука странная – может в самое неподходящее время повернуться спиной к своему почитателю.

– Ланши, смотри тут путник к своему другу пришел. Навестить, представляешь. Прямо с работы. Правда, странный. У тебя же халаты оставались. Да, ему не хватило…

Винсент чувствовал себя отвратительно. Мало того, что он наврал про друга, так еще и эта ложь про халаты в прихожей. Но кто его за язык тянул? Паренек покрепче сжал сумку, в которую до этого пришлось кинуть и этот злополучный пакет, ведь выкидывать его теперь не имело никакого смысла. К тому же две болтающие о нем женщины сводили его с ума. Их неприкрытые разговоры о его личности и всех путников в целом угнетали Винсента еще больше его собственной лжи.

Но вот они наговорились, и путник, едва сдерживая себя, чтоб не рвануть куда подальше от этих болтушек, принял из рук встретившей его лекаря халат, на который даже смотреть уже не хотел. Он накинул его на глазах двух женщин, чем вызвал еще один шквал пересудов и, помахав рукой на прощание, уже решился идти восвояси, но в это мгновение судьба решила преподнести ему урок.

– Винсент! Эй, Винсент!

Парень внезапно почувствовал себя нехорошо. Он постарался унять рвущийся наружу страх и, повернув голову, увидел окликнувшего его сменщика. Нет, уж раз он решился на безрассудные поступки, то значит, надо идти до конца – он же истинный.

Долго не думая, делая вид, что он не слышит окрикивающий его голос, Винс быстрым шагом двинулся сквозь ряды палат, стараясь ускользнуть от преследователя. Но тот и не думал его так просто отпускать. За его спиной сменщик припустился бежать, стараясь догнать ускользающего путника, но паренек был не промах, он пытался плутать среди бесконечной чреды палат и открытых коек. Вот только недолго. Впереди появилась та самая троллиха, которую он пытался обойти стороной. Она, видимо, была совсем рядом и, услышав окрик сменщика, сразу же всполошилась, попытавшись найти предмет суматохи. Винсент, заметив это, едва успел нырнуть под полог покрывала, пересечь палату с еще не успевшим удивиться пациентом, войти в цепь узкого переплетения ходов, пробежать несколько метров и, видя, как из-за угла появляются роботы, вновь пройти, откинув штору, в очередную палату с лежащим на кровати больным. Благо, тот вроде как спал, в отличие от предыдущего, который поднял шум у Винса за спиной, привлекая внимание сменщиков к своей персоне. Те и рады, но, кинувшись в служебный коридор, наткнулись на роботов, которые подняли невообразимый шум, но, по всей видимости, упрямства у представителей закона было намного больше, нежели у его прошлых преследователей, и парень, притаившись в ногах пациента, слышал, как то и дело отдергивались шторы и сменщики проверяли незваных гостей.

– Он не мог далеко уйти, – донеслось до ушей Винса.

Вот занавеска отдернулась, и паренек, панически чувствуя приступ дурноты от стыда и страха, чуть ли ни физически ощутил на себе рыскающий взгляд сменщика.

– Кажется, он там, – голос троллихи отвлек его преследователя.

Штора вновь дрогнула, послышались шаги, и Винсенту ничего другого не оставалось, как, едва слышно, перевести дыхание. Он немного дрожал. Поднялся с пола, до этого оглядев палату исподволь – не хотел вновь на свою голову очередных неприятностей.

Парень машинально отряхнулся, помассировал веки, стараясь разогнать путаницу мыслей и настроиться на нормальный лад, но далось это ему с трудом. Он огляделся. На этот раз более пристально и внимательно, ведь ему надо было хоть на чем-то сосредоточиться, и увидел распростертую на койке Поленицу. Вздрогнул и отвернулся. Малоприятное зрелище.

Немного выждав, Винсент, пригладив волосы и оправив одежду, все же решил выйти из своего убежища – прятаться от сменщиков вечно он не собирался, а его глупый побег ему должен в будущем сторицей обернуться. Зная сменщиков Сталиста и Анарин, он был в этом уверен. Благо, на этот раз все вышло замечательно. Конечно, паренек знал, что полностью слиться с толпой у него не получится, но хоть что-то предпринять для себя он смог – оттого было не так обидно.

Правда, пару раз ему все-таки пришлось спросить, где здесь был выход, но его вопрос, вкупе с особым шармом безликости, не пробудил в его собеседниках ни тени подозрения, ни тем более тревоги. Этим даром истинные всегда славились, чем вечно становились предметом досужих толков и косых взглядов уже потом, после каких-то событий, на которых они появлялись, но их никто не видел.

Уже выходя из медицинского крыла с облегчением и чувством неплохо проделанной работы, Винс чуть ли нос к носу не столкнулся с грустным и растерянным джолу. Он уже хотел пройти мимо Арталы, но не смог: совесть – штука странная, иногда она спит беспробудным сном младенца, а иногда так сжимает горло, что просто выть хочется. Вот и здесь так вышло – Артала Арайна и так вселял в Винсента чувство вселенской жалости, но сейчас все было гораздо хуже. Юный некромант понял, что джолу просто-напросто потерялся – с ним такое бывало, – и оставлять его на растерзание сменщикам, со Сталистом во главе, было верхом жестокости как по отношению к джолу, так и к работягам, на психику которых мог обрушиться шквальный огонь досужих рассуждений о смысле бытия, возникновении жизни во вселенной или чего похуже из глубокомысленного арсенала Арталы.

– Привет, Артала, – как можно дружелюбнее позвал его он.

– Винсент, – на сером лице джолу заиграла страшная улыбка, – рад тебя видеть!