— Значит, твоими друзьями их назвать сложно?

— Скорее невозможно, — усмехнулся я.

Итак, трое поймавших меня квезаллэ мертвы. Они не вернутся домой и не расскажут, где я прячусь.

Мир очень велик. Если кираллэта захочет меня найти, то ей будет очень сложно это сделать. Наверное, теперь я могу вздохнуть с облегчением. Прошлое останется в прошлом.

На этот раз навсегда.

— Ну, коли о них никто не будет горевать, добро пожаловать на корабль. Сейчас погрузим на баркас этих неудачников и отчалим.

— Идем, напарник. — Ог коснулся моего локтя.

— Не сейчас, — покачал головой я. — Кто-нибудь может поднять тела эльфов на палубу?

Рох удивленно посмотрел на меня:

— Ты же сказал, что они не твои друзья.

— Верно. Но я хотел бы похоронить их по обычаям моего народа.

Квезаллэ были теми, кто убил бы меня не колеблясь, но оставить их значит не отдать Великому лесу еще нескольких жизней. Я и так задолжал ему тех, кто погиб в Прибрежном, — вряд ли их тела нашли и похоронили согласно древним традициям.

— У нас мало времени.

— Мне потребуется всего несколько минут.

— Хорошо, — сдался старший помощник и отдал приказ своим людям.

Тела принесли, положили на баке.

— Тебя оставить? — поинтересовался Ог.

— Ты не мешаешь.

Я отстегнул с поясов квезаллэ желтые пластинки, бросил на мертвых, произнес формулу освобождения, глядя на коконы теплого света, окутавшие слуг шеллэна. В небо поднялось облако золотистых семян.

— Что это? — спросил у меня орк. Он, как и многие другие, задрав голову, провожал взглядом улетающие искорки новой жизни.

— Мы, эльфы, — дети леса. Он дарует нам жизнь, отдавая для этого свою магию, мудрость и силу. Звезднорожденные в долгу перед ним, и, когда эльф умирает, лес получает назад свою силу. Когда-нибудь одно из этих семян прорастет и превратится в прекрасный дуб.

— Ты хочешь сказать, что каждое волшебное дерево Великого леса когда-то было эльфом?

Я улыбнулся:

— Я не знаю, что было изначально — появление первого дуба Великого леса или рождение первого эльфа… Но теперь их судьбы связаны неразрывно.

Мы с Огом прошли по ненадежному абордажному мостику, переброшенному над бездной, спрыгнули на широкую палубу клипера, и тут же несколько ребят с носилками пробежали мимо нас.

Пузатый боцман в полинявшей тельняшке и с лохматыми рыжими бакенбардами рыкнул:

— Не крутитесь под ногами! Лис, раненых к доку! И перевязку туда! Шевелитесь! Быстро! Быстро!

Мы отошли к фальшборту, чтобы никому не мешать, пока отчаливал баркас с пленными, рубили концы абордажных крючьев и разъединяли суда.

— Как ты меня вообще нашел? — обратился я к задумчивому Огу.

— Я торчал в «Кактусе», думал, куда ты запропастился, и тут ко мне подсела темная эльфийка. Вначале я решил, что вся ее история — розыгрыш, но, как оказалось, ты и впрямь влип в неприятности. Если бы не эта девчонка, я бы до сих пор гадал, куда ты исчез. Я вас довольно быстро нагнал, к утру заметил их огни, но, как понимаешь, в одиночку здесь справиться не получилось бы. Решил лететь назад, искать помощь, поднимать Патруль. Можно было бы сразу это сделать, но они, как ты помнишь, улетели ловить «Свиней». А по пути обратно я увидел «Гром». «Ласточку» узнали, я просигналил, мы поговорили с капитаном, и вот…

Он развел руками.

— Я хочу еще раз сказать, что меня заботит счет. Север — человек занятой, и гонять корабль на такие большие расстояния, отказываться от собственных планов, рисковать жизнью экипажа ради почтового курьера… это очень странно. Я не верю во внезапную человеческую доброту и бескорыстную помощь.

— Я тоже. Но выбора у меня не было, раз уж цена не озвучена. В любом случае это лучше, чем если бы тебя продолжали держать в плену.

— Не спорю.

— Север долго не думал. Он принял решение при мне, почти сразу, и никто из его офицеров не удивился внезапной смене курса.

— Значит, следует поговорить с капитаном прямо сейчас.

— Нет, Лас. Так дела тут не делаются, — остановил меня орк. — Он сам нас позовет, когда придет время. Здесь свой порядок. Не стоит их раздражать.

— Понимаю. — Я с тоской посмотрел на остовы двух «Серебряных источников», висевших под штурмовыми крыльями шлюпа. Эскадрилья Наивы уничтожила их во время штурма, и теперь эти стреколеты были бесполезны. — А что с «Ласточкой»?

Ог улыбнулся и ткнул пальцем вниз:

— Крошку прицепили прямо под килем, места по бортам и на штурмовых крыльях заняты эскадрильей. Спуск на юте, по веревочной лестнице.

— А Трехлапый остался в Пелелео?

— Куда ж я без него? Он здесь, с утра до ночи дежурит на камбузе.

— Эй! Легузамо! — окликнул боцман суетящегося на шлюпе командира штурмового отряда. — Шевелите клешнями! Долго еще?

— Все готово!

— Запали фитиль! Корыту давно пора спуститься с небес! — отдал приказ Рох, одним из последних покидая захваченный корабль и держа в руках вражеский судовой журнал. — Шкипер! Мы готовы!

Легузамо — пухлощекий крепыш в бирюзовом платке, повязанном на голову, — высек искру, поджег фитиль запала, подул на него, чтобы тот не погас, и бросился на клипер, перепрыгнув расстояние между разъезжающимися друг от друга бортами. На этой стороне его поймали Ведхал и Гедхер.

Взвыл демон, завращались воздушные колеса, и «Гром» резким, изящным поворотом, набирая скорость, стал уходить прочь. На его шпиле — острой мачте, торчащей из надстройки, где располагался рулевой, загорелись сигнальные огни, разрешающие посадку. Бригады летной обслуги, даже не обвязавшись тросами, смело перелезли через фальшборт на штурмовые крылья, готовясь принимать заходящие стреколеты.

Большая часть команды собралась у левого борта. Все с интересом смотрели на покалеченный шлюп, висевший в воздухе и ожидавший своей участи. Мы тоже были в числе зрителей, и Гедхер, раскуривая трубку по соседству с нами, кивнул на гальгеррэ, лежащие у ног Ведхала:

— У тебя больше нет знакомых с такими штуками, остроухий? Они нынче в цене. Просто, если тебя опять похитят, словно девицу, ты дай знать. Мы с радостью спасем. Ты пустишь в небо семена, а мы заберем клинки.

— Ты так заботлив. Я обязательно отправлю тебе открытку, если случится нечто подобное.

— Наива говорит, что ты первоклассный летун. Ты ведь тоже слышал такое, Ведхал?

— У этих двоих второе место в Шестичасовых гонках, — буркнул гном.

— Не интересуюсь такой дрянью. Настоящие соревнования — это бои без правил, когда машут секирами, — пренебрежительно сказал седобородый. — Все остальное недостойно настоящих мужчин.