По всей Маньчжурии, вплоть до советской границы, мы останавливались на самых крупных станциях, чтобы собирать «целинников». Была остановка в Хайларе, это уже недалеко от границы. Я вышел из вагона и узнал знакомый с детства запах цветов и трав. На юге Китая трава и цветы так не пахнут.

Потом была станция Маньчжурия — последняя станция китайской земли. По перрону ходили советские железнодорожники в форме, мы их видели впервые в жизни. Здесь предстояла пересадка в советские вагоны. Целая бригада китайских носильщиков переносила наши вещи, а мы в это время пошли на базар, который был устроен тут же, около железнодорожных путей. Нам было сказано, что все китайские деньги мы должны истратить на месте. Моих денег хватило на дюжину бутылок маньчжурского вина.

Наконец состав тронулся. Мы договорились, что вино выпьем на государственной границе. Как только показалась вспаханная пограничная полоса, мы наполнили стаканы вином. Все пассажиры вагона встали и выпили за приезд на Родину.

Начиналась новая жизнь».

Алексей Бородин: «Когда мне сообщают о положительном решении нашего вопроса — душа моя разрывается от счастья. Меня просят сохранить это в секрете (папе надо еще решать деловые вопросы), но я проговариваюсь в школе. Потом случайно слышу мамины слова из разговора родителей: «Это можно понять, он не мог сдержаться…»

Устроен вечер в честь получения визы. Мама в Длинном красном платье. Приезжает известный советский кинодокументалист Варламов. Я читаю стихи «Жили три друга-товарища».

Дядя Коля Попович поет:

Папа начинает заниматься ликвидацией завода и другими делами…

поет советское радио. Мы ликуем».

Дети ликовали, взрослые тщательно скрывали от них свои сомнения. Ехали… ехали…

История «русского» Шанхая завершилась.

Уже давно считается библиографической редкостью одно издание — альбом «Русские в Шанхае». Мне не довелось его видеть, но по многочисленным описаниям я хорошо представляю себе этот труд штабс-капитана Владимира Даниловича Жиганова, которому он отдал пять лет своей жизни.

Судя по всему, в этом уникальном историческом документе так или иначе отражена жизнь русских эмигрантов в Шанхае в 1920-е и 1930-е годы.

Выходец из Хабаровска, Владимир Данилович Жиганов попал в Шанхай в конце 1920-х годов. В 1928-м организовал Общество медицинской взаимопомощи, которым руководил до 1931 года, а с 1931 по 1936-й занимался исключительно сбором материалов и изданием альбома, который и появился в апреле 1936 года.

Позже Жиганов писал: «Представьте себе, мне пришлось посетить за время работы не менее 2000 человек. При этом… у четверти из них я побывал по 3–4 раза, а у остальных за эти 5 лет побывал в среднем не менее 10 раз… всего мною было сделано не менее 16 500 визитов. Из помещенных в альбоме 1600 фотографий половина сделана специально для альбома, и около 500 из них произведены в моем присутствии и под моим руководством… среди них — группы, всевозможные торжества и т. д.».

Альбом состоял не только из фотографий. Каждой семье был посвящен подробный очерк, каждую персональную фотографию сопровождала биографическая справка… Поместить в альбоме свою фотографию мог любой человек, причисляющий себя к русским шанхайцам независимо от национальности, происхождения, рода занятий. Диапазон тем в этом издании был необычайно широк: деятельность Русской православной церкви и Шанхайского Русского полка, конкурсы, спортивные состязания, учебные заведения, пресса, коммерческие предприятия… Поистине — энциклопедия жизни «русского» Китая.

«Я преследовал цель создания исторического памятника жизни и творчества русских, пребывавших в Шанхае в годы коммунистического режима в России, — писал Жиганов в предисловии к альбому. — Мои желания… — дать наиболее точное и беспристрастное описание и изображение всех отраслей жизни и деятельности русских в Шанхае, которые, несмотря на непреодолимые препятствия, своим трудолюбием и настойчивостью преодолевали их и твердо шли к намеченной цели и тем самым закрепляли за собой право и место среди многомиллионного и космополитичного города. На страницах своего альбома я старался запечатлеть те качественные проявления, которые высказала русская белая эмиграция за годы своего изгнания, а именно: неугасимую любовь к своей Родине, веру в Бога, Преданность Святой Православной Церкви, не сломленные тяжелыми годами скитальчества по чужой земле творчество, предприимчивость, организаторские способности, умение правильно понимать и учитывать окружающую обстановку, выносливость и, вообще, все те положительные свойства, обладая коими, русские бесправные эмигранты сумели в течение сравнительно короткого периода времени завоевать влияние и добиться некоторого авторитета в жизни многомиллионного международного города».

К своему альбому «Русские в Шанхае» В. Д. Жиганова предпослал эпиграф — строки из приведенного ранее стихотворения Алексея Ачаира:

В 1977 году Владимир Данилович Жиганов умер в Австралии, куда уехал из Китая. Далеко от России занесла его судьба, но этот человек создал подлинный памятник своей эпохе и «разнес по свету» свою великую, бесконечно любимую и виноватую перед ним Родину…

«Тянь-цзинь, тянь-цзинь, тянь-цзинь!..» — в этом звуке европейскому уху непременно послышится призывный звон китайского колокольчика, чистый, серебристый и немного печальный…