– Он стрелял в вас с двух шагов. И это был буйный Лева, у которого за плечами были спецназ и целая гора трупов ни в чем не повинных людей. Почему вы не выстрелили первым, Воронин?

– Видимо, не успел.

– Ложь! – выкрикнул Песков. – Вы всегда все успеваете, Воронин. Вы стояли от него в двух шагах, смотрели ему прямо в глаза и улыбались. Вы знали, что он промахнется, и тогда у вас будет моральное право убить его. Вы ничем не рисковали, Герман, потому что у вас есть мана и вы любимец богов. Черный Ворон. Я поделился своими наблюдениями с Василисой, и тогда она дала мне почитать воспоминания своего деда штурмбанфюрера Радзинского. Ваш прадед был чудовищем, Герман Всеволодович. И вы унаследовали его страшную силу. Я долго вас изучал, Воронин, и пришел к выводу, что власть вас использует. Вам поручают именно те дела, которые невыгодно доводить до суда. И вы с помощью пистолета ставите кровавую точку именно там, где это нужно. Сначала я думал, что вас мучает совесть, что вам по ночам сняться страшные сны. А потом понял – ничего подобного! Вы генетически запрограммированы на убийство. Вам чуждо сострадание к падшим. Вы всегда готовы свести счеты с теми, кто нарушает строй, кто выпадает из общего ряда. Вы палач не по должности, а по призванию. Я думаю, что вы даже не отдаете себе отчета в своих действиях, не мучаетесь сомнениями. Есть враг, которого нужно убить, и вы его убиваете. И вот что страшно, Герман, вас ведь любят. Вас ценит начальство, вас уважают коллеги. Вы кумир молодежи. Вам дозволено все. Вас ждут блестящие перспективы, ибо и общество, и власть еще долго будут нуждаться в людях, без раздумий нажимающих на спусковой крючок.

– А кем вы считаете себя, Юрий Григорьевич? – ласково улыбнулся оппоненту Воронин. – Гуманистом? Просветителем?

– Я неудачник, Герман Всеволодович, – вздохнул Песков. – Я завистник. Я завидую даже вам, хотя ваша судьба меня ужасает. Мне нужна удача, Воронин. Любой ценой. Меня обделили ею при рождении, и я хочу восстановить справедливость.

– Вы сошли с ума, Юрий Григорьевич?

– Представьте себе, Герман Всеволодович, до недавнего времени я тоже так считал. Ну не верил я в эту чертову ману! Но вы меня разубедили. В какой-то момент я понял, что нет дыма без огня. И что этот космический огонь действительно находится где-то там близ деревни Мореевки.

– Поэтому вы решили убрать Морозова, мешавшего вам добраться до маны?

– Не убивал я Семена, гражданин оборотень. Не убивал! Я вообще не способен никого убить, в отличие от вас. Морозова устранил Ридегер по просьбе Василисы. Капитан мог раздуть скандал вокруг храма, а это погубило бы все дело.

– Какое дело?

– Подробностей не знаю. Но у Ридегера есть способ устранить Зверя и завладеть и маной, и сокровищами нибелунгов.

– А о чем вы говорили в ресторане «Славянский базар»?

– Мы говорили о майоре Воронине. И я, в частности, сказал, что было бы неплохо его убить, но вряд ли им это удастся.

– И про Седельникова вы ему рассказали, Песков?

– Про Ваньку я еще раньше рассказал Юльке, а та передала наш разговор Василисе.

– Значит, Ридегер не захотел внять вашему совету, Юрий Григорьевич?

– Он мне сказал, что оборотни смертны. Но стрелять в них надо обязательно из темноты, пока они вас не видят. Но, судя по всему, он ошибся. Если б вы знали, Герман Всеволодович, как я огорчен промахом Ридегера.

– Охотно вам верю, Песков. Вы, кажется, куда-то собирались?

– Я должен был поехать в храм и собственными глазами убедиться, что операция прошла успешно. А если там возникли шероховатости, то предупредить о них Ридегера.

– Вы знаете о ловушке в храме?

– Нет, немец не посвящал меня в подробности.

– Мне он представился как гражданин Аргентины, – задумчиво проговорил Воронин.

– Его дед, оберштурмбанфюрер Клозе, перебрался в Латинскую Америку после поражения Германии во Второй мировой войне. Он, между прочим, был знаком с Вацлавом Радзинским, и тот упоминает о нем в своих мемуарах.

– Выходит, Ридегер не одиночка? – спросил Герман.

– Не знаю, – пожал плечами Песков. – Про его деда Юлька рассказала мне только сегодня утром.

– И вы призадумались, Юрий Григорьевич, стоит ли вам и дальше сотрудничать с последышами бесноватого фюрера?

– Представьте себе, призадумался. А вы собираетесь сдать меня в ФСБ как изменника Родины? – скривил губы следователь.

– ФСБ вас и без меня найдет, – отрезал Воронин.

Герман позвонил Иванову и попросил организовать по телевидению репортаж о шести трупах, найденных на берегу одной из речушек, впадающих в Неву.

– Уточнить, какой именно?

– Ни в коем случае, Георгий. Но моя фамилия должна прозвучать.

– А почему шесть трупов, когда у меня в наличии только два? – полюбопытствовал полковник.

– Вы их все-таки нашли?

– Да. Мои люди обшарили все окрестности.

– Тогда покажите и их, и нашего знакомого.

– Но он еще жив, – хмыкнул в трубку Иванов.

– Загримируйте под покойника. Чем быстрее вы выдадите в эфир эту информацию, тем лучше. Только Седельникова не упоминайте. Юлия Пескова знает, что он жив.

Воронин отправил хозяина варить кофе, а сам с удобствами устроился возле включенного телевизора. Сводка криминальных новостей должна была выйти в эфир через сорок пять минут, и Герман очень рассчитывал, что профессионалы полковника Иванова сумеют подготовить нужные материалы в рекордно короткий срок. За время, проведенное у телевизора, Воронин успел не только кофе попить, но и плотно позавтракать. Надо отдать должное кулинарным способностям следователя Пескова. Омлет он приготовил – просто пальчики оближешь. И это несмотря на трудную ситуацию, в которую Юрий Григорьевич угодил, надо признать, по собственной вине. Если бы кто-нибудь раньше Воронину сказал, что под мундиром скромного работника прокуратуры прячется человек, обуреваемый прямо-таки шекспировскими страстями, он бы, пожалуй, не поверил. Но сейчас, положа руку на сердце, Герман все-таки вынужден был признать правоту Пескова, хотя бы отчасти. Ведь черт знает, какие бездари и дураки плавают у нас вверху, до отказа набивая себе карманы. А тут сидишь на рублевом жалованье и недоумеваешь, за что тебя так обидели боги. Бывает, конечно, что бездаря наверх выталкивает волосатая рука близкого родственника, но ведь не всегда, далеко не всегда. Тогда в чем же причина таких невероятных возвышений, когда из грязи вылезают в князи? Талант? А что такое талант? Да и мало ли их, талантливых и даже гениальных, прозябает в нищете и безвестности? А бездари как правили миром, так и правят. Тут поневоле возмечтаешь о мане небесной.

Полковник Иванов не подвел майора Воронина и выдал необходимую информацию в эфир точно в срок. Два утопленника выглядели очень натурально. Их тела недвижимо лежали на берегу, почти рядом с водой, из которой их только что извлекли, как пояснил ведущий. Трупы остальных уже погрузили в машины, но расторопному репортеру все-таки удалось их заснять. Зрителям показали четыре фотографии. На одной из них был изображен знакомый Воронину киллер, которого они с Ивановым успели вытащить из храма. Фотографии двух других трупов полковник, видимо, взял из архива. Показали их мельком, дабы не травмировать зрителей. Зато фотографию самого Воронина держали на экране чуть ли не целую минуту дорогого эфирного времени, пока ведущий разъяснял телезрителем, что убитый являлся бывшим сотрудником милиции, уволенным из органов за превышение служебных полномочий. Фотомонтаж был сделан настолько талантливо, что Герман едва сам не поверил в собственную смерть.