— Эйдолон…

— Тебе не обязательно решать сейчас, у тебя есть пять дней, затем татуировка может исчезнуть. К тому моменту и я закончу свой эсгенезис.

— Но ты говорил, что ваш вид не может выбирать партнершу из людей из-за того, что потомки будут полукровками.

— Да, но мы можем брать в партнерши полукровок. Потомство будет полноценными демонами-семинусами.

Тайла какое-то время молчала.

— Для этого нужна была кровь? — Тайла побледнела. — Я выпила твою кровь; зачем я сделала это? И зачем ты держишь скальпель в ящике стола? Нормальные парни держат там презервативы.

Эйдолон подавил улыбку.

— Мне не нужны презервативы, потому что пока я не могу никого осеменить. — Эйдолон задумался о том, что сейчас, наверное, он уже может осеменить Тайлу, ведь его эсгенезис почти завершен.

— Так что там со скальпелем?

— Я… хотел быть готовым к этому моменту, когда найду партнершу.

— Все демоны-семинусы такие предусмотрительные?

На этот раз он не сдержал улыбки.

— Сомневаюсь.

— Ох, не понимаю я вас, демонов. — Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. — Я слышала, как Рейт говорил что-то о твоем эсгенезисе и о том, что тебе срочно нужно искать партнершу.

— Поговорим об этом позже, тебе нужно отдохнуть.

— Нет, расскажи сейчас.

Эйдолон выругался про себя и посмотрел в потолок.

— Выбрать партнершу на всю жизнь — это единственный способ остановить негативные изменения при затянувшемся эсгенезисе. По завершении эсгенезиса мы приобретаем возможность менять внешний вид и можем оплодотворять, а непреодолимое желание обрюхатить все, что движется, исчезает.

— И долго ты искал партнершу? Твой брат сказал, ты был в отчаянии.

— Да, но…

— Так я для тебя что, типа последней надежды?

— Нет, Тайла, все не так.

— И как близко ты к точке невозвращения?

Эйдолон взял ее лицо в ладони и поцеловал в губы.

— Близко, — признал он. — В следующий раз, когда я изменю форму, могу не вернуться в свою.

— И ты хочешь сказать, что твое предложение никак не связано с тем, что ты на грани?

Он бы и рад был ответить «нет», но не мог. Встреть он ее на год раньше, возможно, и не взглянул бы на нее.

— Твое молчание о многом говорит. — Она отодвинулась от него. — Мой ответ — нет. Я не собираюсь быть ничьей последней надеждой.

— Тайла, выслушай меня.

— Я же сказала — нет.

Он протянул к ней руку, но она отодвинулась еще дальше.

— Черт возьми, Тайла, мне все равно, как это выглядит со стороны, но я хочу тебя.

— О, вот это достойное предложение, — рявкнула она и завернулась в простыню. — Наверное, мне самой стоило заказать службу в церкви. А, погоди, тебе, наверное, нельзя в церковь?

— Значит, мне нужно поработать над предложением.

— Тебе нужно поработать над тем, чтобы найти себе женщину, которая с ходу согласиться выйти за тебя замуж. Пусть мне некуда пойти, но это не значит, что ты можешь пользоваться мной. — Она бросила на него гневный взгляд. — Не смей мне врать: ты меня не хочешь, ты меня даже не знаешь.

— Я не вру, я тебя хочу, я знаю о тебе все, что мне необходимо.

— Ни черта ты не знаешь, ни черта. Как я должна тебе поверить, если ты сам назвал меня мясником эгисов, леммингом. Помнишь?

— Я ошибался, Тайла, мои братья ошибались.

Она покачала головой.

— В том-то и дело, что нет. Я и есть мясник. Хочешь доказательства? Хочешь, я докажу тебе, что ты ничего обо мне не знаешь? Давай поговорим о твоем брате Роуге.

— Не говори этого. — Он пытался поймать ее взгляд. Он уже знал правду. — Не говори.

— Я была там, в «Бримстоне». Я была там и убивала все, что движется. А когда Джаггер поджег эту дыру, то вопли умирающих демонов нисколько не беспокоили меня.

О Боже! Роуг.

— Может, все же не ты убила его… — В голосе его звучало отчаяние.

— Может, нет, а может, и я. Я не помню никого, похожего на тебя.

— Он мог сменить форму.

Мир Эйдолона вдруг начал рушиться, и это было больно. Женщина, которую он любил и хотел избрать своей партнершей, убила его брата или по крайней мере была в этом замешана.

— Вот видишь, Хеллбой, теперь ты понимаешь, что мы не можем быть вместе.

— Ты убила моего брата! — Он чувствовал, как в нем закипает злость. С рычанием он выбежал из спальни, затем из квартиры, пока не сделал того, о чем потом будет жалеть. Он был зол, а еще его время было на исходе.

Тайла проснулась от солнечного света, бьющего через окно, и звука работающего телевизора. Бросив взгляд на часы, она поняла, что проспала дольше, чем хотела. Было одиннадцать часов утра, она проревела полночи.

Она не стала искать Эйдолона — было очевидно, что он зол на нее. У него были такие же красные глаза, как в тот раз, когда он превратился в Пожирателя душ, а она не готова столкнуться с этим снова.

Так что она проревела полночи, а потом уснула, чего не делала много лет. В первый раз это было в отделении эгисов. Тогда ее переполняло чувство благодарности к Кайнану и Лори, когда они разрешили ей остаться. У нее была крыша над головой, и впервые со дня смерти матери она не боялась. Ей сказали, что она нужна. Правда, ей говорили это в каждой приемной семье, но она быстро научилась не верить этому.

Мать говорила ей то же самое, но если бы это было так, она бы держалась подальше от наркотиков. Конечно, в какой-то мере ее оправдывало то, что над ней издевался демон, доводя ее до саморазрушения, но все же.

Теперь Эйдолон сказал ей эти слова. Ах если бы она могла ему поверить, что впервые в жизни стала для кого-то чем-то особенным, что стоила больше, чем за нее платит государство приемным родителям, стоила больше, чем ее доблесть в бою.

Он причинил ей боль, когда не ответил сразу на ее вопрос, и она отомстила, рассказав ему о смерти Роуга. Да, это был удар ниже пояса, это ему было знать необязательно.

Тайла приняла душ и переоделась в кожаные брюки и обтягивающую майку. Она вошла в гостиную и увидела там Джем с Мики на руках. На столе лежала карта заброшенного зоопарка, а на карте фотографии и исписанная тетрадь.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Тайла.

— Эйдолон позвонил мне ночью и сказал, чтобы я посидела с тобой.

У Тайлы екнуло сердце.

— Как он?

— На грани. — Она посмотрела на руку Тайлы, где все еще была видна татуировка. — Что ты с ним сделала?