— Согласен. Нам на гангстерские войны наплевать, если они не мешают работать.

— Попытка соскочить по факту намного сложней для меня, чем попытка разобраться с Вахой, — осторожно сказал я.

— Согласен. Так что нужно?

— Мне нужен безопасный адрес. И безопасная машина.

— Это возможно. Я дам мой номер, звони если нужно.

— Информация от сутенера. Она может быть полезна.

— Поделимся, — кивнул Барановский. — Что-то еще?

— Винтовка с оптикой.

— Это возможно, но нежелательно. Левого оружия у нас нет, а использовать что-то нормальное… не стоит, я думаю. Ищи по своим каналам. Китайцы же СВД делают, так?

— Быстро не добыть. — Я поморщился. — Ладно, разберусь.

— Давай тогда к наркоте вернемся, — Барановский достал блокнот, перекинул пару листов. — Вы взяли те четыре килограмма у некоего Митяя, которого крышует Вагонка, так?

Картотека.

— Да, так.

— Митяя мы установили, это некто Каменщиков Дмитрий, официально владеет двумя магазинчиками, хотя живет явно не по доходам. Забрали за долг, хоть и непрямой. Он должен кому-то, тот должен вашей бригаде и так далее, верно?

— Верно, — ответил я, сверившись со знаниями прототипа. — Долг не нам, долг Мартыну, нам просто доля от этого.

Поэтому Большой так за товар и нервничал. Пришлось бы свои отдавать, если бы потерялись.

— Чеченцы у вас собирались их выкупить по десять рублей за таблетку, верно?

— Верно. Сорок тысяч.

«Уличная цена» на подобную дрянь от пятнадцати до двадцати рублей в нашем городе колеблется. Интересно, почем это в частном городе? Я спросил.

— В среднем по пятьдесят. Придурки потом всю ночь как на крыльях с этой новой дури летают. И, говорят, либидо повышается так, что иногда от сердечного приступа помирают во время этого дела. — Он усмехнулся. — Так что те, кто переправляет дурь в Волжск, делают неплохие деньги. А кто сидит на всем оптовом… сам понимаешь.

— Как переправляют?

— Дронами, похоже. Хоть их и регистрируют, и маяки вставляют, но… их просто разбивают, снимают с учета, а потом строят заново, уже без маячков. И никакая запретка не поможет. С полкило груза такой везет, садится точно, куда засылают, а там товар забирают.

— А продавцов не ловите?

— Отслеживаем кое-кого, но у нас с этим сложней, чем здесь. — Он вздохнул. — В частных городах свободы много, равно как и прав у жителей. И границы частной собственности нерушимы. Увидишь. Да и не только наркота важна.

— Что еще?

— Милицейское руководство города. Оно не совсем то, которое мы бы хотели здесь видеть.

— То есть, если кто-то из шишек спалится на горячем…

— …Мы сумеем сменить их всех, — закончил он мою мысль. — Там сейчас чужие люди у руля, мы бы хотели изменить ситуацию.

Вот так все становится еще понятней. Чуть меньше благородства и чуть больше практичности. И да, надо срочно говорить с Костей. Раз он меня не сдал, он все же на моей стороне. Но почему не предупредил о Барановском? У него своя игра, что ли? Или Барановский только делает вид, что не знает? Нет, не думаю. Человек из другой действительности куда интересней для любой власти, чем просто агент-информатор. Не знает Барановский ничего.

— Ладно, раз ты согласен, то подписывай вот здесь. — Он вытащил бумагу из папки и придвинул ко мне. — На дату внимание обрати, это день нашел последнего разговора. Так что расписывайся так, как тогда. Что делает тебя не информатором, а считай что сотрудником.

Я подписал. Не раздумывая.

— И теперь давай по деталям. — Он выложил на стол планшет и клавиатуру. — Теперь мы надолго. Только еще раз напомню: мы подслушку сюда не ставили, а я заодно поискал чужую. Есть риск, что сюда нагрянут менты, так что не нужно, чтобы они ее нашли. И советую все лишнее отсюда увезти. Спрячьте где-нибудь, Константина вон попроси.

Барановский не соврал, когда сказал, что это надолго. Сидели почти до утра. Он тянул из меня все, что я знаю, но и делился тем, что знал от Штопора. С его слов выходило, что маршрут поставки таблеток касался Вагонки, но все же через посредника, там был кто-то еще, какая-то группа. Вагонка уже забирала то, что предназначалось для распространения в городе и области, не больше. А вот посредник сидел на самом канале, через который шло все.

Откуда сведения о ментовской крыше? Об этом мне не рассказали. Оперативные данные. Но, в общем, такие дела без нее и не делаются. Просто берега терять не надо, а когда дурь таким потоком идет, то берега заметно размываются.

На чем спалился Штопор, почему его решили убрать? Загадка, по большому счету. Из той информации, что он успел им передать, и той, что удалось обнаружить в его квартире и машине, потому что это именно люди Барановского там все обыскали, выудить ответ не удалось. Однако сам факт того, что на встречу его выманили чеченцы, говорит о том, что таинственный Некто, стоящий за операциями с таблетками, связан и с ними. А если кто-то одновременно имеет влияние как минимум на две преступные группировки города, то есть чеченцев и «вагонковских», он может быть только из одной лавочки — милиции. Больше так крепко на всем этом не сидит никто.

Данные биллинга мобилы Штопора показали, что он за три дня до своей смерти был на товарной станции. И еще он там был две недели назад и, примерно, месяц назад, дважды. А вот об этом у нас в бригаде не знал никто. Если мы на станции что и крали, то всегда по наводке Поляка. И Штопор в процессе «наведения на цель» не участвовал. То есть, он туда ездил по каким-то своим делам.

Со слов Барановского выходило, что эти его визиты довольно близко совпадали с появлением новой партии наркоты в городе. Именно той наркоты, которая и нужна. То есть, можно предположить, что во время своих поездок Штопор что-то видел или слышал, а заодно видели его, например. То, что он ничего не доложил, показатель того, что он ничего не нашел, а вот то, что его убили… может, именно там он и спалился. И тогда он все же что-то видел. Мог видеть.

Потом, понятное дело, возник вопрос: а мне оно надо? Нет, согласие я бы дал в любом случае, но вот всерьез рыть в этом направлении?

Частный город. Жизнь в частном городе, которую мой прототип даже не видел никогда и на которую лишь когда-то рассчитывал, когда шел на службу. Я верю Барановскому на самом деле, он совершенно серьезен. Более того, я даже уверен, что для него это совсем несложно. Нормальная, спокойная, безопасная жизнь, хоть и в резервации.

И вот мысль про резервацию для богатых и успешных тоже как-то не радует. Для обитателей этого мира подобное норма, но я из мира другого, совсем другого, и мне это не нравится. Но вот стоит ли рисковать?

Если бы я точно знал, что если я шагну обратно в проход, то окажусь рядом с Настей в Форт-Мак-Мюрее — я бы шагнул. Шагнул обязательно, теперь уже вот так сильно мне этот мир не нравится. Но я не уверен. И я пока видел самую бедную и плохую часть этого мира. Может быть, в частном мне понравится? Хотя бы настолько, чтобы перестать экспериментировать с проходами и остановиться уже? И жить, как живут люди, то есть семьей, с детьми? Извечная дилемма: синица в руке или журавль в небе? Но если выбирать синицу, то придется активно рисковать башкой. Как ей Штопор рисковал. И дорисковался. Впрочем, мой прототип тоже дорисковался, так что нечего тут…