Дальнейшие события не замедлили оправдать общие ожидания.

Русские уже оказали неоцененную услугу союзникам, когда за 6 дней до начала бомбардировки и военных действий перебросили в Тяньцзинь целиком 12-й полк и полубатарею. Русские солдаты и офицеры с честью выполнили возложенное на них тяжкое испытание и кровью отстояли Тяньцзинь и его колонию, за что — по выражению одной английской газеты в Шанхае — заслужили «золотые отзывы» о себе.

Затем русские, германцы, англичане и американцы, под общим начальством генерала Стесселя, пробиваются к осажденному Тяньцзиню и выручают отряд Анисимова.

Через несколько дней русские и союзники, под начальством полковника Ширинского, выручают отряд адмирала Сеймура, осажденный в арсенале Сику.

С прибытием адмирала Алексеева в Тяньцзинь, согласно старшинству и особенной авторитетности личности русского адмирала, к нему перешло общее руководство союзными войсками, которых к тому времени в Тяньцзине насчитывалось около 13 000. К русским тем самым перешла честь быть во главе союзного дела восьми держав, которое к тому времени уже начало было идти вразброд.

После того как адмирал Алексеев переговорил лично с командирами главнейших отрядов, дальнейшие переговоры, по указаниям адмирала, вел с разными союзными военачальниками состоящий при нем дипломатический чиновник И. Я. Коростовец, который для этой цели виделся как с начальниками международных отрядов, так и с другими лицами, беседа с коими могла содействовать успеху общего дела.

Большую пользу общим действиям союзников принесло искусное участие нашего военного агента полковника Вогака. Знание им местных условий и популярность среди иностранцев чрезвычайно облегчили ему роль посредника в сношениях наших с союзниками.

На первых же порах выяснилось, что наши союзники — французы и немцы солидарны с русскими и желают действовать с нами сообща во всех военных действиях. Англичане, американцы и японцы, настраиваемые англичанами, относятся с недоверием к русским, не хотят и боятся русского главенства и держатся в стороне от принимаемых русскими военных действий.

Предстояла трудная дипломатическая задача: рассеять недоверие к русским, доказать, что русский адмирал не ищет главенства и командования союзными войсками, но в интересах самих же союзников желает примирить и согласовать несоюзные и недружные действия отдельных отрядов, без чего будут только тратиться общие силы и время, а осада в Тяньцзине никогда не будет снята, без чего, в свою очередь, не будет возможности начать поход на Пекин.

Японцы (генерал Фукушима, полковник Аоки) вполне соглашались, что союзники должны действовать сообща и по одному общему выработанному плану. Но их затруднял вопрос об общем командовании. Посланник Като также находил, что сохранение согласия между союзниками является непременным условием успешности их действий, но что касается похода на Пекин, то он полагал, что для этой цели необходимо иметь армию не менее как в 25 тысяч человек. Вообще он склонялся на сторону русского предложения. Като должен был заменить японского посланника в Пекине, которого считали погибшим.

Благоразумные японцы скоро согласились с доводами русских: они только настаивали на необходимости сохранить самостоятельное командование в каждом отдельном международном отряде, на что русские и не претендовали.

Потребовалось немало усилий, чтобы убедить недоверчивых англичан в том, что от направления действий всех союзных отрядов к одной общей цели, по инициативе русского адмирала, престиж других союзных командиров нисколько не пострадает и за ними сохранится полная независимость командования в пределах предоставленного им района. Интересы же всех союзников (а особенно торговые интересы самих же англичан и американцев) настоятельно требуют, чтобы безотлагательно была сделана решительная атака на китайские войска, которые стали уже получать подкрепления с севера. Кроме того, приближался период дождей, что также могло задержать и даже приостановить военные действия. Нерешительность же союзников действовала только ободряюще на китайских солдат и боксеров, восстание которых разгорелось уже по всему Северному Китаю и могло перейти в Южный. Но англичане все-таки не сдавались на русские увещания.

Благоразумие, такт и авторитет русского адмирала, в связи с любезным вниманием, постоянно оказываемым им всем союзникам, несомненно, содействовали успеху переговоров.

Делу помогли также японцы. Удача переговоров между русскими и японцами повлияла на неуступчивость англичан, которые наконец согласились принять участие в международной атаке на китайские войска, назначенной в ночь с 27 на 28 июня.

Тактические подробности этого сражения были рассмотрены союзными командирами и начальниками их штабов в полевом штабе адмирала Алексеева, совместно с начальником штаба полковником Флугом.

За каждым отрядом сохранялось самостоятельное командование.

Пробыв под ласковым кровом Франко-русского госпиталя три недели, я совершенно поправился от моего неожиданного столкновения с китайской, вернее, с германской шрапнелью, от которой я отделался так счастливо. Напутствуемый благословениями и пожеланиями добрых монахинь, весьма сожалевших, что они не успели обратить меня в лоно своей спасительной веры, я перебрался в гостиницу Astor-House.

Я не узнал красивого и щегольского Тяньцзиня. Ни одно здание, ни одна вилла европейцев не была пощажена гранатою или огнем. Стены, крыши, окна, ограды — все было пробито или иссечено осколками снарядов, которые — как видно — пускались по всем направлениям и без счета. Богатые особняки коммерсантов были брошены на произвол. В одних домах были разрушены комнаты. От других домов остались одни развалины. Квартал, непосредственно примыкавший к нашему госпиталю и заселенный китайцами, был сожжен дотла по приказанию французского консула, который опасался поджога или нападения боксеров с этой стороны.

Этот квартал представлял печальное зрелище полного разрушения. На протяжении двух верст видны одни обгоревшие стены, одинокие трубы, груды камней, обломков и угля. Дома китайцев, уцелевшие от огня, разграблены. Во дворах разбросаны кучи простого и дорогого шелкового платья, всякая мебель, посуда, рухлядь, богатые китайские вышивки, старинные фарфоровые вазы, картины с великолепной инкрустацией, часы, телеграфные аппараты, фонографы… Спасаясь от пожаров, гранат и мести европейцев, тысячи китайских семей побросали свои дома и бежали. Тысячи семей разорились и пущены по миру. Заботились только о том, чтобы спасать жизнь своих близких и, если возможно, — деньги. В концессиях остались только китайцы-христиане.

Рассказывали про одного благочестивого китайца, который был так беден, что ему не на чем было увезти свою престарелую больную мать. Чтобы спасти мать, он понес ее на коромысле, посадив на одном конце мать и положив камни — на другом, для равновесия.

Во всех брошенных домах хозяйничали солдаты союзных наций. К сожалению, не было ни одного отряда, солдаты которого не рылись бы в этих кучах всякого добра и сора. Солдаты брали себе обыкновенно одеяла, часы, коробочки, лампы, разные безделушки и для забавы — фонографы. Не умея обращаться с вещами, они их ломали и потом выбрасывали. Никакого надзора в китайском квартале не было, да и не было никакой возможности или надобности в охране китайского добра, которое валялось по дворам и улицам, брошенное владельцами и обреченное на гибель.