20 июня 6 орудий нашей 2-й батареи открыли огонь по китайской батарее, вновь выстроенной китайцами у Лутайского моста. Китайцы отвечали из 6 дальнобойных 97-мм орудий.

Чтобы очистить китайскую деревню Гаочэн, расположенную перед вокзалом и своими выстрелами тревожившую наши заставы и патрули, капитан 10-го полка Ярослав Горский с 7-й ротой сделал свой поиск. Китайские солдаты, скрывавшиеся в деревне, встретили их пулями, но деревню бросили. В 7-й роте 10 стрелков было ранено, 2 убито. На нашей батарее было ранено 6 артиллеристов. 1 наше орудие подбито.

Чтобы поддержать нас, японцы поставили на вокзале 4 орудия. Возле них стало 1 английское 12-фунтовое орудие и 1 французское. Все орудия стали обстреливать китайскую батарею. У японцев убит один офицер, убито и ранено 25 солдат. У англичан подбито орудие и ранено 2. У французов ранено 3.

21 июня из Франко-русского госпиталя был отправлен под надзором врачей первый транспорт русских и французских раненых солдат, которых повезли в баржах по реке Пэйхо до Тонку. Оттуда русские раненые доставлялись на пароходах в Порт-Артур.

Перевозка раненых по Пэйхо

Сколько радости было у тех солдат, которых наконец увозили из Тяньцзиня, от этих пуль, гранат, операционных столов и страданий, и сколько зависти у остающихся!

Чтобы обезопасить западный фас концессий, наши союзники поставили на городском валу 6 английских 12-фунтовых, 6 французских полевых мелинитовых и 6 японских орудий.

Между всеми русскими, союзными и китайскими батареями ежедневно происходило артиллерийское состязание. В союзные госпитали каждый день приносили раненых.

22 июня командир 10-го полка полковник Антюков произвел усиленную рекогносцировку китайской позиции на Лутайском канале. Под его командою было 373 штыка (6-я рота 9-го полка и 5-я рота 10-го полка), капитан Санников с саперами, 8 орудий 2-й батареи и 40 казаков Ловцова. 8 орудий капитана Громова имели дело с 16 китайскими орудиями, расставленными вдоль канала, и вызвав их на бой, открыли их расположение. Потеряли 2 стрелков.

23 июня произошло славное дело смелого мичмана Глазенапа, 6 матросов и 17 хлебопеков. В этот день на крайней заставе, охранявшей французскую концессию со стороны китайского города, находилась одна наша морская пушка, при ней 6 наших матросов и около 30 французов. Под прикрытием баррикады из тюков хлопка французы и русские наблюдали за противоположным берегом Пэйхо, где, прячась за бунтами соли, китайцы выслеживали наших часовых и то и дело стреляли по ним. Кроме того, застава наблюдала за полуобгоревшим, полуразрушенным китайским городом, который далеко тянулся по обоим берегам реки. Как истинные союзники, русские матросы и французские солдаты приятельски беседовали, показывали и объясняли свои ружья и угощали друг друга хлебом, сухарями и водой. Во время беседы неожиданно упал один француз, раненный выстрелом. В китайском городе показались густые ряды китайских солдат, конных и пеших, которые смело шли по берегу и, по-видимому, хотели ворваться на французскую концессию. Все французы бросились в свои казармы, чтобы дать знать об опасности. При нашем орудии остался только комендор Зубарев и 6 матросов.

Наши матросы не струхнули. Сейчас же навели пушку по китайцам и встретили их ядрами. Китайцы продолжали надвигаться и отвечали ружейным огнем. Начальник заставы мичман Глазенап, который находился в соседнем доме, услышав выстрелы и узнав, в чем дело, приказал выдвинуть против китайцев еще одно морское десантное орудие и послать за полковыми хлебопеками, которые пекли хлеб для русского отряда и были единственной русской подмогой в ближайшем соседстве. Заведующий хлебопекарней поручик тотчас поскакал в наш лагерь с донесением о том, что его хлебопекарня и весь Тяньцзинь в величайшей опасности.

Мичман Глазенап

17 хлебопеков, бросив тесто и муку, схватили винтовки и побежали на заставу. Здесь уже геройствовал Глазенап. Одно орудие он направил вдоль реки, другое повернул в улицу. Граната за гранатой вылетали из наших пушек. Выехало на берег одно китайское орудие, но, прежде чем оно успело произвести выстрел, Глазенап встретил китайскую прислугу при орудии такой шрапнелью, что орудие поспешно удалилось. Прибежали 10 японцев и вместе с нашими хлебопеками стали усердно стрелять из ружей. Вернулись французы с офицером и тоже начали стрелять. Китайцы все высыпали вперед, но попали под такой дружный и меткий огонь русских, японцев и французов, которых поддержал американский пулемет, что раздумали, повернули и ушли в китайский город. Скоро из лагеря пришла на помощь одна рота 12-го полка, но китайцы уже отступили. В этом знаменитом деле у нас было ранено 3 матроса и 1 хлебопек.

Но китайцы на этом не успокоились. Один китайский офицер поразил своей безумной смелостью. Верхом на лошади, с несколькими китайскими солдатами он незаметно прокрался между соляными бунтами и наскочил на русских стрелков, стоявших часовыми у моста. Наши матросы, бывшие по сю сторону реки, увидав китайцев, сейчас же бросились выручать товарищей. Китайский офицер, имевший парадную кофту и шляпу с павлиньим пером, и все его верные солдаты были убиты пулями. Хотел ли этот отважный офицер поджечь мост, соединявший вокзал с концессиями; хотел ли он уничтожить заставу или узнать численность и расположение наших застав — неизвестно.

В самое тяжелое время осады, с 4 по 12 июня, наш отряд понес следующие потери:

12-й полк — убито 4 офицера, ранено 7, убито 33 солдата, ранено 117.

9-й полк — убито 17 солдат, ранено 43.

2-я батарея — ранено 19 солдат, убито 5 лошадей, ранено 19.

6-я сотня — ранено 2 офицера, убито 6 казаков, ранено 9, убито 5 лошадей, ранено 7.

Ранено 2 сапера.

Домой — на Родину

С 12 по 24 июня потери русского отряда были следующие.

В разных частях убито 9 нижних чинов, ранено 98. Ранено 2 врача. Убит 1 офицер: подпоручик Гусев 5-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, прикомандированный к Читинскому казачьему полку и смертельно раненный 21 июня при рекогносцировке китайских укреплений на правом берегу Пэйхо, в 25 верстах от Таку, в перестрелке с китайцами.

Подпоручик Попов 12-го полка, который был тяжело ранен в горло навылет, долгое время был между жизнью и смертью, но, к счастью, поправился.

Прибыв из Порт-Артура на броненосце «Петропавловск», 24 июня, в 6 часов утра, вице-адмирал Алексеев покинул вместе со своим штабом Тонку и выехал по железной дороге в Тяньцзинь. Машинистами были тогда американцы. Общее заведование дорогой принадлежало подполковнику Самойлову, под чьим наблюдением рота железнодорожного батальона исправила 30 верст пути в 12 дней. Работать приходилось под огнем неприятельских орудий. К 1 июля Тяньцзиньская дорога была исправлена на всем протяжении и перешла в распоряжение русских.