Он посмотрел на Еву, едва изменившись в лице.

— Вику вызови, пусть воскресит. Вылечит! И телепортируй нас дальше.

— Вика здесь не поможет, — Тони покачал головой, а я схватил его за костюм:

— Тогда действуй сам!

И я еще не закончил говорить, как мы оба проявились в небольшой арке. Рядом пролегала шумная трасса, где в пробке стояли автомобили. То, что он решил охотиться за Никой, мне стало понятно еще в квартире Евы.

Но здесь целая толпа свидетелей, поэтому мы едва ли смогли бы остановить Франсуа.

— Всех я заморозить не смогу, — сразу предупредил меня Тони. — Не получится, да и по грани тоже свидетели будут. Лишь еще хуже…

— Я понял! Где же они… — и рванул на тротуар.

Скорее всего, автомобиль с Никой и Глебом стоял в пробке. Или они вообще выбрали общественный транспорт. Но этот ублюдок точно знает, что мы пойдем по его следу и не будет медлить.

То, что я не знал, в каком именно автомобиле или автобусе будут эти двое, их и уберегло. Франсуа тоже искал. Похоже, он мог лишь примерно определить место, но не более того.

— Вон он, — сказал мне на ухо Тони и указал пальцем на фигуру метрах в тридцати впереди. — Заставь его отвлечься, а я перенесу нас подальше отсюда.

Вокруг нас было не очень много пешеходов, поэтому, когда я заметил, где идет Франсуа, он же Фрэнки, то сразу понял, что незаметно добраться до него не получится. К тому же он постоянно озирался по сторонам, поджидая нас.

Можно было разбить сотни стекол, уничтожить все колеса на машинах — я это умел, хоть и не идеально. Опыт имелся, да и злости во мне хватило бы на все это. Но направить ее я желал исключительно против Франсуа.

Поэтому я быстро прощупал возможности и проверил на одном из автомобилей впереди работу клаксона. Сработало — внедорожник загудел, а я сразу переключил внимание на соседние машины, и волна гудков пошла по проезжей части, привлекая людей — и Франсуа тоже.

А пробежать тридцать метров при моей нынешней физической форме было легче легкого. Только сам злодей тоже ускорился, одновременно с этим высматривая людей в автомобилях.

И, как только он замер, я сбил его с ног, налетев на полной скорости. Где-то позади меня лязгнул металл и посыпалось битое стекло, но Франсуа уже лежал подо мной, придавленный к плитке на тротуаре.

Я только и успел бросить взгляд на машину сбоку, чтобы заметить замершую в салоне Нику, а Тони, чьи шаги в полнейшей, внезапно обрушившейся на меня тишине, я слышал вполне отчетливо, подлетел и перенес нас в последний раз.

Тьма окутывала нас чуть дольше привычного, но вскоре глаза привыкли к неоновому приглушенному свету помещения без окон. Снова в здании корпорации.

Я слез с Франсуа, встал и размашисто пнул его. И сразу же отлетел в сторону, больно ударившись спиной о стену. Следом полетел Тони, а голову мне точно сдавили обручем — ни одна мигрень так не давила, как это делал Франсуа, еще даже не вставший на ноги.

Он прокашлялся, потом поднялся. Моя головная боль усиливалась с ощутимой до нестерпимой и надо было что-то делать, пока череп не лопнул. А думать в таком состоянии совсем непросто.

— Перехитрили, — выдал наконец Франсуа. — Шкурные интересы этого ублюдка тебе вообще не стоило поддерживать, стажер. Нагрузка слишком большая, того и гляди, голова не выдержит, — продолжил он.

Я запрокинул голову. Отполированные панели служили отличным зеркалом — и я видел, где стоит Франсуа, без прямого зрительного контакта.

Он был уверен, что полностью нас контролирует — доказательством этого были негромкие стоны, отражавшие мучения Тони. Я же попытался представить, что мне хорошо.

Не как мазохист, которому нравится боль. Раньше я как-то читал о разных практиках самовнушения — причем человека можно было переубедить до такой степени, что в июльский знойный день ему потребуется плед и горячий чай, лишь бы не замерзнуть.

Так и я убеждал себя, что голова не болит и все в порядке, до тех пор, пока последний обруч не перестал сдавливать мою черепушку.

— А вообще, стажер, нападение на начальство карается распылением.

— Тебе грозит не меньшее, — ответил я и мой голос, эхом отдавшийся в комнатушке, заставил Франсуа моментально ослабить натиск — даже Тони притих. — Что, съел, тварь?

Легкая волна головной боли снова проявилась и тут же исчезла.

— Не-а, — я покачал головой. — Не поможет.

— Невозможно… Я же… Ведь Вика…

— Тупой ублюдок, — хрипло хохотнул Тони, а через меня прошла еще одна волна. Уже не через голову, а через тело. И это было неприятно.

В этой ситуации убеждения может не хватить, если жизненно важный орган перестанет функционировать. То, что Франсуа решил нас помучить, стало его роковой ошибкой.

Но на вдохе кольнуло ребра, и я начал терять концентрацию. Снаружи стучали в дверь, но пробиться внутрь не могли. Равно как не могли, почему-то, и телепортироваться внутрь.

Злодей отвлекся на Тони, поверив, что я вновь не представляю угрозы. У меня остался последний шанс — грубая сила. И внезапность.

Неоновые трубки погасли, а я, превозмогая боль, прыгнул на Франсуа, повалил его на пол и, держа одной рукой на глотку, вбивал ему лицо до самого затылка. Бесконтрольная ярость.

В темноте передо мной стояла Ева, в том виде, в котором я ее запомнил перед телепортацией из ее квартиры. Бледная, пустая. Но она улыбалась, пока под моим кулаком хрустели кости.

Распахнулась дверь и в помещении снова стало светло. Внутрь ворвались люди. Кто-то подхватил Тони. Меня взяли под мышки, поставили на ноги и вывели коридор.

Пустой, вероятно, оцепленный. Я послушно брел, куда вели. Не обеспокоенный тем, что со мной будет. Я отомстил и чувствовал теперь лишь спокойствие.

Глава 44