Расплатится путешественник евро, впрочем, деньги Ивакака мало интересуют. Человек, чувствуется, добрый и отзывчивый, хотя и чересчур осторожный, и опытный, повидавший жизнь. Курит неизменную трубку, руки натруженные, движения спокойные и уверенные. Проводником будет отличным, лишь бы не испортить с ним отношения.

Вот даже предлагает остаться в доме, ну и питаться тоже на кухне. Ясно, что нужно платить, но это гораздо дешевле, нежели в отеле. В отеле день проживания 150 долларов, обед в ресторане – сотенная баксов. Естественно, проще причалить у эскимоса; проще и определиться, вместе, с походами.

Словом, романтик оказался доволен. Нужно сегодня отдохнуть, а завтра начать готовиться к путешествиям.

Благородство

«Равно смерти?! Так получай же!» – и берг Вольфам ударил принцессу. И девочка рухнула без сознания, как подкошенная трава! Все, кто был в Зале заседаний, не поверили глазам! Выскочили из-за стола и готовы были разорвать чужеземца! Стража направила копья вперед и только ждала приказа проткнуть берга насквозь. Руки и лицо правителя задрожали, вены на висках жутко вздулись. Воспылавши гневом, он выхватил меч и кинулся с криком на сумасшедшего!

Подбежав к нозерлендцу, Номиэль занес оружие над головой. «Герой» в это время упал на колени и выставил грудь вперед. Распахнув руки ладонями вверх, подняв голову, глядя прямо в глаза вседержителю! Ну, а тот готов уже был нанести сокрушительный, исполненный мести, удар!

«Arcon, durgut! Nafoe, con maro nafoen!» – на нордском, прошептал воин. Что в переводе означало: «Ну что же, старик! Делай то, что и должен сделать!».

Лицо кананга исказила гримаса, капли пота выступили на лбу. Чел хотел, было, рубануть сплеча и покончить навсегда с обидчиком. Однако что-то… остановило его! Что-то, происходящее в душе, не дало так поступить!

А принц, на коленях, с распахнутыми руками, смотрел прямо в зрачки. И окруженный стражниками, ждал шага растерянного хозяина замка. Шага, которого ожидали и остальные присутствующие в Зале. И тотчас правитель сглотнул, с силою, ком в горле, после чего… вонзил меч в твердыню меж коленями северянина!

Вседержитель бросился к бесчувственному телу дочери. «Кирена! Кирена!» – кричал обезумевший от горя, отец. Но девушка пока не приходила в себя, сознание к ней не возвращалось. «Позовите лекаря!! И во что бы то ни стало, найдите Гермидана! – возопил владыка. – А этого – показал в сторону норда – в темницу, сейчас же!! И на рассвете завтрашнего дня четвертовать!! А плотью накормите дворцовых собак, леопардов! Голову же сохраните – отправьте гнусному Рагону в Нозерленд!».

Едва стража подняла берга, чтоб отвести в тюрьму – тот захохотал. И оный хохот был полон едкого сарказма. У самого выхода из Зала принц встал, не двигаясь ни вперед, ни назад. Воины, нервничая, начали выталкивать его наружу. Напоследок берг все-таки умудрился повернуться, произнести несколько слов. Хохот прекратился, лицо стало серьезным и прозвучало следующее: «Ты прошел испытание, кананг!».

– Испытание?! О чем бредишь, грязный сын нелюдя?! Я уже определил твою участь, судьбу! – вскричал властитель, жестом остановив стражу.

– Судьбу? А разве людям известна Судьба? – переспросил тихо чел.

– Не захотел отдать дочь, получишь войну?! Это толкуешь, подлец?!

– Мы, норды, испокон веков ценим мужество и силу! А тех, кто хочет заключить союз с нами, всегда испытываем. Чтоб уразуметь, что же представляет собой союзник – заговорил более свободно Вольфам. – Мне было поручено узнать, что живет в душе у Номиэля Рингстона. Неужели он такой же, как и все другие самодержцы Арседеи? Беспринципный, лживый и бессовестный? Мрази, только видят в нас наемников, чтобы напасть на соседа! Готовы ради целей и амбиций шагать по доброму имени собственных детей! Называют нас дикарями, а сами лишены чести и верности! Верность – вот каково было твое испытание, старик!

Любой иной владыка готов отдать дочерей Северу. Лишь бы осуществить эгоистические цели и желания! А порой и вылизать задницы Нозерленду. О какой преданности с их стороны может быть речь?! Если отдают дочерей, превращая в шлюх, ради мерзких выгод, капризов?!

– Но за что ударил Кирену? – в замешательстве произнес вседержитель. И тут же был перебит гордогорским наследником.

– Рано или поздно, Кайнас с союзниками напали бы и на далекий Север. А потом бы начали войну, уже, меж собою! Ранее, до заключения союза троицей, нас нанимали, чтоб напасть друг на друга. Зачем я ударил принцессу? Пойми, по-другому никак нельзя было. Ударил, чтоб узнать, кто же в действительности ты! Ты – для кого помощь нордов необходима как воздух!

Номиэль не жертвовал дочерью, не превратил в грязную шлюху! А показал, что ради нее готов убить каждого! И даже меня, наследника Нозерлендского! Тем самым выразив любовь и преданность к чаду! А посему – будешь преданным союзником! Во всяком случае, данное качество есть. Мы, норды, суровый народ и никогда не выставляем чувств напоказ. Не оплакиваем погибших, не говорим слов верности и любви. Но сие не означает, что не испытываем жалости, не можем любить никого! Разница меж нами и соседями – что не кричим о чувствах на каждом углу. Слова «верность», «преданность», для воинов значат не менее, чем «сила» и «храбрость». Иначе говоря, они всегда ценились на Севере очень высоко!

Правитель державы молчал, обдумывая сказанное принцем. Тот же продолжил:

– Ты прошел испытание, Номиэль гоя Рингстон! Как и посланец Аргонии к Рагону! Тем самым, союз с Нозерлендом заключен! Мы откажемся от золота, выданного триумвиратом для найма.

Союзников норды называют «Cramon». И добрых своих друзей тоже. Криптус, Кайнас и Лаврия – это «Hegari». То есть, нечестные, недруги…

После оных слов Вольфам подошел к канангу. Поднял тело девочки. И бережно, держа на руках, подул ей на лицо. Пока та не начала приходить в себя. И тогда-то берг и передал бедняжку в отцовские руки.

– И все-таки, если б я отрубил тебе голову, что было бы? – спросил Номиэль.

– Ты бы не смог сего сделать, тем паче, возле ребенка! – сказал северянин.

Все присутствующие в Зале, как один, выдохнули с облегчением. Кирену унесли в покои, а правитель и норд, сделав надрез на ладонях, скрепили кровью договор сотрудничества и дружбы.

– Но знай, если еще хоть один волос упадет с моей дочери – прикончу! – выговорил властитель. На что Вольфам только улыбнулся в знак согласия и полного примирения.

Берг, напоследок, низко поклонился владыке Аргонии. По сравнению с первым поклоном, этот оказался искренним, доброжелательным. Наследник Рагона вскоре покинул державу, чтоб вернуться к родным берегам. На гарб, в качестве дара, было уложено пять сундуков с золотыми гиронами.

После отбытия гостя вседержитель устроил закрытый обед. На нем не присутствовало никого, кроме кананга. Приглашен был лишь Эдгар, заставший его в лучшем расположении духа. Успешное завершение дел повлияло благотворно на настроение хозяина замка.