оказались острыми, сок ягод — горьким, дичи больше не нашлось — всю распугал. С трудом выбравшись из зарослей, существо, недовольно урча, направилось дальше, всматриваясь в окружающий пейзаж.

***

Еда не может быть невкусной, а всё, что удаётся разгрызть — пища, которой всегда недостаточно. И нет в существовании большего наслаждения, чем поглощать новые и новые яства.

Похожие на кабанов животные, среди которых попадались двухголовые или сросшиеся телами мутанты, пожирали растущие на густых низкорослых кустах вдоль скал кисти ягод, срывая их вместе с ветвями.

Отталкивая подрастающих детёнышей от еды, крупный боров выдрал с корнем молодой побег и мгновенно прожевал его, не обронив ни щепки и не выплюнув землю с корней. Наслаждаясь быстро проходящим ощущением наполнения бездонного желудка, животное неожиданно почувствовало нечто, мешающее удовольствию: ляжку пронзила боль, от которой не получилось избавиться, тряхнув ногой. Обернувшись и увидев нечто, впившееся в тело, боров взвыл и заметался, пугая стадо.

***

В первый момент юный дракон не осознал грозящей опасности, поэтому изо всех сил держался за свою добычу, наслаждаясь вкусом крови и сочного мяса, однако, когда обезумевшие от страха животные заметались, инстинкт подсказал, что крупные особи способны затоптать маленького ящера, поэтому, разжав клыки, морготово Золотко бросился прочь к скале и вскарабкался высоко, как смог. Разумное существо, смотря вниз, ожидало мести, боясь, что дичь превратится в охотников, окружит убежище врага, придумает способ добраться до него, однако ничего подобного не происходило: часть стада разбежалась, найдя новую еду, остальные как ни в чём не бывало вернулись к кустам, сначала поглотив растоптанных в давке детёнышей. Укушенный ящером боров, хромая, зарылся в заросли, усердно прореживая их.

Видя, что о нём забыли, дракончик спустился на землю и, гордо подняв морду, зашагал вдоль стада, снисходительно поглядывая на безмозглых и очень вкусных, только слишком больших — пока — животных.

Гордость Чёрной Страны

Стучать в дверь и плакать было бессмысленно: обожравшись возбуждающей стояк-травы до потери способности ворочать языком, глава орочьего семейства принялся с усердием увеличивать численное преимущество своего рода над соседями, которые не принимали настои в превышающих норму количествах.

«Вот и сидите на задницах! — хохотал над ними Тычок, получивший прозвище за совсем не ратные подвиги. — А у меня уже во-о-он сколько сыновей! Войско! Моё семя!»

Абсолютно уверенный в исключительности своей наследственности, Тычок держал дома столько жён, что не мог всех сосчитать: их ведь больше, чем пальцев на руках. Дети рождались и рождались, и пусть старшие уходили из отчего дома, сколько-то сыновей не вернулись с войны, однако всё равно самой непослушной дочери однажды оказалось негде спать, поэтому пьяная злая мачеха, готовая скоро вновь разродиться и, похоже, двойней, угрожая девочке ножом, выгнала ребёнка в холодную дождливую ночь.

Поняв, что семья не откликнется на мольбу пустить хотя бы на коврик у порога, малышка, которую ещё не скоро можно выдать замуж, а в работе оказавшаяся никудышной, вытирая слёзы и дрожа от холода, поплелась прочь, не разбирая дороги, вздрагивая от ветра и долетающих звуков голосов, боясь попасть к злым старшим. Стараясь оставаться незаметной и не приближаться к домам, охраняемым волками, чтобы не стать их едой, орчиха, попытавшись согреться, побежала к дороге, ведущей к реке: может быть, удастся поймать рыбу.

Поймать? Нет, это слишком сложно, и вода холодная. Гораздо проще украсть у рыбаков. Главное, дождаться, когда они напьются своей вонючки.

Разыскивая расставленные сети, смотря на проплывающие косяки рыб, девочка промочила ноги и замёрзла окончательно, поэтому, стуча зубами и снова горько рыдая, маленькая орчиха стала прыгать на одном месте и растирать ладони.

Вдруг совсем рядом что-то прошмыгнуло к береговой пещере. Что-то блестящее. Девочка присмотрелась.

***

Ящер ещё никогда в жизни не видел так много воды, ледяной настолько, что стало больно намокшим лапкам, клычкам и язычку. Забравшись в первую попавшуюся нору, чтобы согреться, маленький дракон увидел сияющие злые глаза хозяина жилища, услышал угрожающее шипение. Посмотрев внимательнее, морготово Золотко понял: перед ним кто-то совсем не крупный, мохнатый и вряд ли сильный.

Еда!

В одно мгновение сгруппировавшись и прицелившись, ящер бросился на дичь и сомкнул челюсти на шее.

Пища с шерстью оказалась непривычной, однако вполне приятной на вкус. Вспомнив, что дома осталась большая тёплая сестра, Золотко подумал: ей необходимо принести угощение, только дичь уже закончилась — слишком хотелось есть…

Может быть, найдётся ещё?

Пробравшись вглубь пещеры, дракончик увидел трёх зверёнышей, понял, что они все одновременно поместятся в пасти.

Клыки щёлкнули, тушки постепенно затихли и обвисли, сдавленные мощными челюстями.

***

Отчаянно пытаясь согреться, маленькая орчиха из последних сил прыгала на месте, уже не оборачиваясь на вход в нору: любопытство растаяло под натиском голода и страхом, который, однако, ощущался всё слабее: девочка уже почти не боялась встретиться со взрослыми. Сделают с ней что-то плохое? Пусть, лишь бы согрели и накормили.

— Помогите мне! — закричала малышка дрожащим голоском. — Помоги-и-ите!

И вдруг почувствовала пристальный взгляд.

Светящиеся закручивающимся лавовым потоком глаза со зрачком-щёлочкой внимательно смотрели с золотой треугольной морды, в пасти висели три мёртвых детёныша ондатры. Орчиха испугалась неожиданно крупной ящерицы, оказавшейся совсем рядом, однако почему-то не смогла пошевелиться, чтобы убежать.

«Там нора свободная, — услышала она голос в своей голове. — Хочешь — иди. Живи».

Ощущение было, словно во сне пришёл один из старших братьев, который реже всех бил младших сестёр и жену. Он был добрый, девочка иногда скучала по нему.

Дракончик моргнул, морок растаял. Орчиха увидела, как ящер развернулся и убежал за поворот реки, а потом услышала зов одной из мачех. Малышка не знала, почему эта женщина побежала искать выброшенного на улицу ребёнка, ведь неизвестно какая по счёту жена Тычка никогда не рассказывала о том, как её саму в детстве вышвырнул из родного дома тот, кого в Чёрной Стране с гордостью величали Звездощит. О нём говорили, будто герой, прошедший победным маршем по всей длине реки Глубокая Щель, погиб в бою, оказавшись в одиночестве против целого полка врагов, и убил всех, но последний, умирая, пронзил великого воина мечом.

Достойная гибель для столь великого орка, который станет примером многим поколениям бойцов.