Похоже, оглашение списка еще улучшило его настроение, и без того приподнятое. Мне, если честно, показалось, что он хвастается.

Интересовало меня и мнение Алекса о Фармере. “Пол такой хрупкий, – сказал он мне в приватной беседе. – Такой худенький. Он как Чехов. Им движет не что иное, как сентиментальность. Впрочем, я еще не встречал толкового человека, который не утверждал бы, что сентиментален или что работает ради высшего блага. Даже в сфере бизнеса, а уж в международных делах и подавно”.

Фармер же, со своей стороны, говорил об Алексе так: “Только мать может любить такого. Я его люблю, правда. И вся эта затея с Россией удастся, и знаете почему? Потому что он меня тоже любит”.

Судя по всему, их дружба подпитывалась спорами, и “питания” ей хватало. Взять, например, такую тему, как Куба. Насчет кубинской медицинской статистики Алекс высказывался следующим образом: “Полагаю, товарищ Кастро большой мастер наводить дисциплину, так что и здравоохранение у него должно ходить по струнке. Товарищ Берия в сибирских тюрьмах тоже навел бы порядок. Расстрелять кое-кого, и все”.

Или взять российских заключенных. Фармер спрашивал: “Если большинство из них сажают за моральное уродство, то отчего же их количество так резко повышается во время общественных и экономических кризисов или перемен?”

Алекс смотрел на это иначе. Однажды вечером за ужином он заметил:

– Ничего хорошего нет в этих заключенных. Они важны с эпидемиологической точки зрения.

– Наш главный спор, – прокомментировал Фармер.

– Нет, не так, – сказал Гольдфарб. – Примерно половина из них не должны сидеть.

– Три четверти, – возразил Фармер. – Ладно тебе, Алекс. Это же преступления против собственности.

– Но двадцать пять процентов должны сидеть пожизненно.

– Нет. Десять процентов. Ты меня считаешь наивным.

– Ты не наивный, – сказал Гольдфарб. – Все ты понимаешь. Просто не желаешь смириться с тем, что…

– Люди не ангелы.

– Нет! Сволочи. Ты не наивный. Ты просто умеешь игнорировать все, что тебе неприятно, поэтому ты и не ученый. Ты игнорируешь факты.

– Но ты все равно меня любишь.

– Еще бы!

Фармер действительно любил бури, хотя, упоминая об этом, почти всегда добавлял, что беднякам от разгулявшихся стихий гораздо больше горя, чем всем прочим. В Москве он хотел метели, но нам достался просто снегопад. Немилосердно холодной ночью мы возвращались в гостиницу, шагая по скользким тротуарам. Фармер натянул на нос свой красный шарф, и очки его затуманились. Мы уговорили три бутылки красного. Я сказал:

– Знаете, а вы как будто еще похудели с тех пор, как мы двинулись в путь.

– Долгое вышло путешествие, – ответил он.

– Ну, это было интересно, – заметил я. – Мне нравится Алекс.

– Рад слышать. Алекс замечательный. Когда мы только познакомились, я на него ужасно разозлился за это высказывание о заключенных. – Он изобразил русский акцент: – “Скверные люди, но важные с эпидемиологической точки зрения”.

Я вспомнил их последний спор, вспомнил, как Фармер упорно снижал количество заслуживающих тюрьмы. Продолжи он в том же духе, дожал бы до одного процента, если не до нуля, подумалось мне.

– Думаете, я псих? – спросил он.

– Нет. Но некоторые из них совершили чудовищные преступления.

– Знаю, – ответил Фармер. – И верю в историческую точность.

– Но вы всех прощаете.

– Да, наверное. Думаете, это безумие?

– Нет, – сказал я. – Но эта битва, по-моему, из тех, что невозможно выиграть.

– Ничего. К поражению я готов.

– Но бывают маленькие победы, – добавил я.

– О да! И как же я их люблю!

Мысли у меня уже немного путались, язык чуть-чуть заплетался. Я попытался сформулировать гипотетический вопрос, призванный продемонстрировать глубокое понимание его бродячей жизни.

– Вы прекрасный человек, – начал я, положив ему руку на плечо, – но без вашей клинической практики…

– Я был бы никем, – перебил он.

В июле 2000 года фонд Билла и Мелинды Гейтс выделил “Партнерам во имя здоровья” и ряду других организаций 45 миллионов долларов на искоренение МЛУ-ТБ в Перу. Можно сказать, исполнил заветную мечту Джима Кима. Уильям Фейги, научный консультант фонда и человек, стоявший за грантом, рассказывал следующее. Несколько организаций, занимавшихся одной и той же проблемой в сфере международного здравоохранения, годами соперничали друг с другом, пока он не пришел к их руководителям с сообщением: “Гейтс хочет дать на это грант, но только один”. После чего враждующим сторонам понадобилось всего два часа на примирение. Джим позаимствовал эту стратегию. Он взял в соратники некоторых потенциальных и бывших противников, таких как туберкулезный департамент ВОЗ. Деньги должны были поступать через Гарвардскую медицинскую школу, но непосредственно претворять в жизнь программу лечения в Перу предстояло “Партнерам во имя здоровья”.

Грант был рассчитан на пять лет. За это время, по предварительным оценкам Джима, им предстояло провести через терапию около двух тысяч больных хроническим МЛУ-ТБ и вылечить не менее восьмидесяти процентов. А там уже перуанские власти возьмут страшное заболевание под контроль. Тогда мир убедится, что с МЛУ-ТБ можно бороться по всей стране, а заодно получит технологии и недорогие инструменты для достижения этой цели. Если, конечно, все получится. “Партнерам во имя здоровья” и их помощникам надлежало превратить локальный здравоохранительный проект в государственный, а подобное “увеличение масштаба” неизбежно влечет за собой проблемы. “Иногда мне кажется, что у меня вот-вот взорвется голова!” – говорил мне Джим. Однако в успехе он не сомневался.

Не сомневался в нем и Фармер, хотя и разводил порой суету, как и над всяким проектом, – в данном случае отчасти для того, чтобы Джим не отвлекался и не прекращал суетиться. Сам же он беспокоился о побочных эффектах. Когда люди, давно поддерживающие ПВИЗ, узнают про грант – новость попала на первую полосу The Boston Globe, – не решат ли они, что организации больше не нужны их пожертвования? Не заподозрит ли кто-нибудь ПВИЗ в продажности? Выступая перед сподвижниками и жертвователями, Фармер стал рассказывать о “необычных альянсах”. Для наглядности он показывал фотографии, например, Фиделя Кастро с папой римским, Биллом Гейтсом и Бритни Спирс. Слушатели смеялись, а Фармер объяснял насчет гранта Гейтсов: “Это просто чудо, но оно существует только для перуанского проекта. А мы существуем для бедных. Нам важны все их проблемы: несчастные случаи, ножевые ранения, ожоги, эклампсия. А попробуйте попросить у какого-нибудь фонда денег на подобные вещи. Вам ответят: у нас правила, в них нет таких пунктов, смотри том третий нашей инструкции по соисканию грантов. ПВИЗ крупно повезло, но это не решает проблемы наших дочерних организаций в Чьяпасе, Роксбери, Гаити. – Тут он делал паузу и, улыбаясь с кафедры давним друзьям ПВИЗ, провозглашал: – Так что отставка вам не светит!”