Следом за армией мертвых из-за высотки выехал Гезнур, сопровождаемый свитой. Теперь наконец он мог окинуть взглядом весь имперский строй, уже хорошо был виден и неприятельский главнокомандующий — ок-Икерн размахивал мечом под знаменем с красным львом и раздавал приказы. Кенперту маршал велел взять кавалерию, возвратившуюся после схватки с троллями, и атаковать андрухцев, обходящих правый фланг, а лучникам — снова развернуться, на этот раз уже не перед строем ополчения, а за ним, под прикрытием линии щитов. К тому времени, как имперские стрелки открыли огонь по надвигающимся некромантам, сантлакцы наконец-то признали поражение и начали отходить, преследуемые наемниками и гевской конницей. В этот раз им не удалось остаться хозяевами поля и обобрать сраженных противников… На другом краю равнины, довольно далеко от линий пехоты, Кенперт Вортинский во главе тяжелой кавалерии врезался в рассыпной строй андрухской конницы…

Гезнур не спешил приближаться к передней линии — наблюдал издали, как шагают, держа невероятное равнение, неупокоенные в черных плащах. На мертвых солдат обрушивались косым дождем стрелы, но зомби, печатая шаг, размеренно приближались к рядам ванетской пехоты. Битва вступала в завершающую стадию…

Гравелин Серебро, тяжело ступая, прошелся перед каменной осыпью, образующей северный склон ничем не приметной горушки у входа в ущелье Гнома Арина. Тысячи глаз следили за старым полководцев — соотечественники, явившиеся из Вольных гор, да местные жители, угрюмые грузные здоровяки, хмурые мальчишки и старики, важно супящие седые брови. «Верхние» явились в огромном числе, всем было интересно поглядеть, как пришлые гномы отворят подземный чертог, о котором много говорили, да никто не помнит, где искать в него вход. На дальних склонах стояли женщины, эти не приблизились к пришельцам — то ли горцы не доверяли карликам до конца, то ли таков был местный обычай, что женщины не смеют присутствовать на важных церемониях — этого Гравелин не знал.

Теперь горцы недоверчиво глядели на Гравелина, который собирался указать портал едва ли не в двух шагах от поселения Лан-Анаров.

— Вот здесь! — объявил Серебро, опуская широкую заскорузлую ладонь на поросший мхом камень. Узловатые пальцы поползли по шелковистому зеленому покрову.

— Здесь? — недоверчиво протянул Каст дой-Лан-Анар. Лэрд переболел лихорадкой, но ради такого случая поднялся с постели и явился самолично поглядеть, как устроятся новые соседи. — А мы сколько мимо ходим…

Седой гном махнул рукой своим — чернобородые (помоложе, значит) карлики с самым серьезным видом принялись разбирать камни, завалившие склон. Оттаскивали в сторону, громоздили друг на друга, складывали неправильной пирамидой… Горцы следили издали — со склонов возвышенности, расходящихся здесь, у входа в ущелье, будто ласточкин хвост. Все молчали. Наконец под камнями показалась позеленевшая бронзовая поверхность. Массивные ворота, покрытые замысловатой вязью узора, не блестели — металл потускнел от времени, покрылся патиной. Гномы, разбирающие камни, стали работать скорей — видно было, что они еле сдерживают нетерпение. Еще бы — это цель завершит сотен километров похода и сотни лет ожидания. Однако гномы, стараясь не подать вида, что взволнованы, работали по-прежнему основательно и неторопливо.

Наконец ворота полностью освобождены из-под груд камней. Малогорцы подались вперед, засопели, предвкушая интересное развлечение… Гравелин выпростал из-под плаща руку и высоко поднял, брякнула цепочка, скатываясь по запястью. Старый гном продемонстрировал людям и соплеменникам талисман, который веками носил на груди, у сердца — под знаменитыми латами, выложенными тонким серебряным узором. Ключ. Массивный ключ с кованой головкой, украшенной причудливыми фигурами… Смысл символов, украшающих ключ от знаменитых Врат, давно забыт самими гномами, едва ли найдется десяток дряхлых старцев, которым известны тайные символы и знаки, да вот еще Гравелин Серебро, племянник Драмлина, знает секреты королей Малых Гор… он помнит символы, изображенные на головке Бронзового Ключа. Этот ключ — знак его королевской власти, не менее почтенный, чем Золотой Трон и Стальная Корона Грабедора, короля Вольных гор…

Старый воин повернулся вправо и влево, демонстрируя многотысячному собранию Бронзовый Ключ, затем осторожно вставил свой талисман в замочную скважину, повернул дважды… прислушался. Все затаили дыхание. Даже мальчишка Перт Лан-Анар, из любопытства подобравшийся к самим Вратам, не сопит. Даже чародей, ученик многократно покойного Анра-Зидвера, перестал жевать. Воцарилась тишина.

Где-то в глубине пещеры послышался негромкий лязг, с приглушенным грохотом поползли невидимые цепи, пришли в движение рычаги и противовесы… Бронзовые Врата, более двух с половиной веков простоявшие без движения медленно распахнулись перед племянником великого Драмлина, Гравелином Серебро. Старик положил руку на сердце, которое забилось вдруг не в такт, и медленно шагнул во тьму подгорного царства… Круг его странствий завершился, племянник, а затем сын Короля-под-Горой, изгой, воин… Знаменитый военачальник… Король Гравелин возвратился домой.

* * *

С людьми всегда нелегко, они умет усложнить и запутать самые, казалось бы, ясные вещи — это Трельвеллин узнал давным-давно, в стародавние времена, прежде чем родился не то, что сам собеседник, а даже дед этого седого старичка. Мир, созданный Гунгиллой и Гилфингом был прост в дни творения, столь же прост он и ныне… если глядеть на него глазами эльфа. Но люди умеют изменить Мир при помощи слов. Когда такой краснобай принимается рассуждать, простая и ясная картина мироздания тут же меняется — едва лишь глянешь вокруг его глазами, глазами человека. Странное искусство! И все же королю эльфов нравилось беседовать с людьми — особенно такими изощренными грамотеями, как новый епископ Феллиоста. Странный человек, странный… просит называть его «отцом», хотя век его короток… Странный человек, но не злой и занятный.

— Итак, — произнес Трельвеллин, — вы прибыли в Феллиост, поскольку считаете, что будете полезны здешним людям?

— Точно так, ваше величество — кротко произнес дряхлый прелат, склоняя голову. — К сожалению, войны и границы государств разделяют людей, но в служении Светлому они едины. И мой приезд сюда — подтверждение тому. Здешний люд готов верой и правдой служить новому господину, но высший над всеми — Гилфинг Светлый. И я прибыл, дабы наставлять людей в поклонении ему. Поверьте, эта служба не станет помехой тем повинностям, что люди несут, будучи вассалами вашего величества.

— Нет, не понимаю… — покачал головой эльф. — Я вовсе не против, живите здесь, беседуйте с людьми, справляйте обряды… раз уж это им в самом деле нужно… но я — не понимаю!

— Ну как же! — всплеснул руками епископ. — Разве не поклоняетесь вы Светлому так же, как и мы? Разве не нуждаетесь в наставлениях, разве не учите младших, как следует верно служить Гилфингу?

— Отцу? Разумеется, мы чтим Отца… И Мать чтим также. Если мы желаем обратиться к ней, то обращаемся без посредников. Любой может просить у нее… Почему этому нужно учиться?