— Не сопротивляйся, Марк. Тебе необходимо поплакать.

Позднее, когда Джесси узнала, что он не обедал, она сделала для них обоих яичницу. А вчера позвонила, чтобы выяснить, как у него дела, и как только узнала, что его мать прилетает довольно поздно, спросила, не против ли Марк, если Джесс оставит для них в квартире легкую закуску.

— Я уверена, твоя мама не захочет обедать, — сказала она. — Если ты бросишь ключи в почтовый ящик Ханны, я принесу что-нибудь для вас обоих. Здесь неподалеку есть отличная кулинария, о которой ты, наверное, еще не знаешь. Я выберу там что-нибудь. К тому же мы с Ханной будем обедать совсем рядом, поэтому для меня это не составит труда.

Марта отодвинула стул.

— А теперь, Марк, прежде чем ты предложишь мне подождать, пока ты договоришься о перевозке тела Трейси, я приму душ и оденусь. Мы сделаем это вместе.

Марк знал, что лучше не спорить. Он убрал со стола и сложил тарелки в посудомоечную машину, а потом сел в гостиной и стал ждать мать. Марк чувствовал, что в комнате что-то изменилось, огляделся и понял, что произошло. Картины, которые он расставил у стен, чтобы позже развесить, уже заняли свои места — именно так, как он и планировал.

Очевидно, этим также занялась Джесси.

«Я приглашу ее сегодня на обед с мамой, — решил Марк. — Я знаю, что мама хочет с ней познакомиться и поблагодарить за заботу. Как и я. Пожалуй, позвоню прямо сейчас».

Когда Марк входил в спальню, чтобы позвонить и взять галстук и пиджак, он почувствовал легкость, которая исчезла, когда Трейси уехала из дома. С тех самых пор, как они играли в мяч во дворе и она водила его в кино, где покупала попкорн или шоколадку. Или и то и другое.

Когда в четверг днем Ник Греко начал изучать документы, посвященные семье Коннелли, он не ожидал, что найдет такое количество материалов о Деннисе Фрэнсисе Коннелли, блестящем, могущественном и эксцентричном дедушке Кейт и Ханны.

О нем были написаны дюжины статей. Многие из них рассказывали о скромном начале его жизни в Дублине, где Деннис был уличным мальчишкой, которого несколько раз арестовывали за воровство. Затем, когда он сумел окончить восьмой класс в возрасте шестнадцати лет, он завершил обучение в старшей школе всего за два года, выиграл стипендию на обучение в Тринити Колледж и с отличием окончил его менее чем за три года.

На фотографиях тех лет запечатлен худой и высокий подросток с серьезным лицом. Его глаза смотрели на мир с гневным презрением.

«Если он и в самом деле чувствовал презрение, у него имелись на то все основания», — думал Греко, читая о том, как отец и дядя Коннелли, которые были близнецами, умерли в возрасте двадцати шести лет. Они погибли во время пожара, случившегося на мрачной фабрике, где они работали семь дней в неделю.

Двадцатичетырехлетняя мать Денниса была на шестом месяце беременности, когда погиб его отец. Три месяца спустя у нее родились мальчики-близнецы, но они оказались настолько слабыми, что прожили всего несколько дней. Тогда, в возрасте семи лет, Деннис начал поддерживать свою хрупкую и сломленную мать, нищенствуя и выполняя разную работу. Иногда он воровал.

Когда мальчику исполнилось десять, добрая старая женщина, которая не могла жить одна, наняла его мать в качестве экономки. Она сразу поняла, насколько Деннис умен, и убедила его вернуться в школу.

«Он был сердитым и гордым человеком», — подумал Греко, просматривая остальные статьи о ранних годах жизни основателя Комплекса Коннелли.

Ник быстро пролистал историю приезда Денниса в Соединенные Штаты и статьи про то, как он нашел работу на Уолл-стрит и заложил основу своего огромного состояния.

Здесь Ник выключил компьютер и на обычном поезде вернулся домой. Но в восемь часов утра пятницы он уже сидел за компьютером и продолжал поиски в Интернете.

Его интерес усилился, когда он прочитал, что в возрасте пятидесяти пяти лет Коннелли наконец женился. Как он сам выразился: «Мужчина должен знать, что его потомки смогут насладиться плодами его трудов».

«Не самый красивый и романтический повод для женитьбы», — подумал Греко, изучая свадебную фотографию Денниса Коннелли и его кроткой тридцатипятилетней невесты Бриджет О’Коннор.

«Нью-Йорк таймс» сообщила, что их сын Дуглас родился 31 декабря того же года. А в следующем году в январе в доме на Манхэттене праздновали первый день рождения их сына Коннора.

«А это еще что такое? — спросил у самого себя Ник. — Через год у Дугласа также был первый день рождения. Быть может, Коннор приемный сын?»

Ответ Ник нашел, когда прочитал статью в маленьком религиозном журнале, где Деннис открыл душу полному сочувствия священнику. Он поведал ему, что на самом деле его сыновья являлись однояйцовыми близнецами, один из них родился 31 декабря, а другой — четыре минуты спустя, первого января следующего года.

Деннис сказал, что жил в постоянном страхе перед семейным проклятием, как он это назвал: его отец вместе с братом-близнецом погиб в пожаре на фабрике, а потом его собственные младшие братья-близнецы умерли сразу после рождения.

«Моей матери было нечего есть, когда она их вынашивала», — рассказал Деннис священнику.

Потом он признался, что рассчитывает избежать семейного проклятия, — ведь его сыновья родились в разные годы. Деннис говорил, что он никогда не называл их близнецами и не позволял это делать никому другому.

«Они никогда не носили одинаковых костюмов. Мы никогда не праздновали их дни рождения одновременно. И они всегда посещали разные школы».

Чем больше читал Ник Греко, тем очевиднее ему становилось, как сильно повлияли на Денниса Коннелли перенесенные в детстве потери. Он воспитывал своих сыновей так, чтобы они были конкурентоспособны на любом уровне. Он хотел, чтобы они выросли сильными. Хотел, чтобы они играли за футбольные команды разных колледжей. Если они получали травмы, то должны были продолжать играть, преодолевая боль. Даже когда мальчишки были совсем маленькими, он им не сочувствовал, если они начинали жаловаться. Если они падали с велосипеда, он заставлял их тут же вставать и снова садиться в седло.

Когда сыну Денниса Дугласу исполнился двадцать один год и он с отличием окончил университет Брауна, показав превосходные результаты еще и в спорте, у юноши спросили во время интервью:

«Вы вели жизнь привилегированного человека?»

«И да, и нет, — ответил он. — Я знаю, что практически по любым стандартам меня можно назвать человеком с привилегиями. Но с другой стороны, я читал, что сыну президента Калвина Кулиджа пришлось летом устроиться на крайне неприятную работу, и когда его друг спросил, почему он на нее согласился — ведь его отец президент Соединенных Штатов, — он ответил: «Если бы твой отец был моим отцом, ты бы также согласился на эту работу. Мой отец думает так же. Он никогда не дает нам послабления».

Греко откинулся на спинку кресла и задумался. Он понимал, что совершил прорыв.