Проснувшись, Зенон обнаружил себя лежащим лицом к небу и с основательно затекшими руками под головой. Переход от сонного состояния к реальности был настолько резок, что юноша поначалу даже не понял, спал ли он вообще. Однако изменившийся рисунок звездного неба над головой и прогоревший костер однозначно указывали на то, что он все-таки пребывал в состоянии сна довольно приличный промежуток времени. По привычке поднес к глазам руку и взглянул на светящийся циферблат своих часов, но, вспомнив, что они недавно остановились, тут же опустил. Поскольку оранжевый день еще не наступил, было бы глупо вот так лежать и без толку пялиться на усыпанные косматыми звездами небеса или на огромный шар восходящего над горизонтом Ультана. Зенон попытался вновь закрыть глаза, но неожиданно для себя услышал чей-то еле уловимый зов – назойливый, будто комариный звон, и тут же сообразил, что причиной столь раннего его пробуждения был именно этот сигнал.

Какое-то время молодой человек пытался игнорировать непонятный звук, даже затыкать уши, чтобы избавиться от него, но быстро смекнул, что его источник расположен не где-то поблизости, а непосредственно внутри его черепной коробки. Потратив минут пять на то, чтобы избавиться от раздражающего звона, Зенон осознал всю тщетность этих своих потуг. В конце концов спать совершенно расхотелось. Поскольку продолжать валяться с закрытыми глазами, было совершенно непродуктивным занятием, он присел и вперился внимательным взглядом в ночную тьму. Все вроде бы как обычно. Если верить Зууру (а оснований не доверять шаману у него не было), охранные и сигнальные заклинания надежно предохраняют лагерь от вторжения любой живой, а также неживой (магической, механической или биомеханической) твари.

Покрутив в разные стороны головой, юноша понял, что источник звука хоть как бы и находится у него в голове, на самом деле расположен где-то за пределами лагеря. В пользу этого утверждения свидетельствовал тот факт, что по мере вращения головы «комариный звон» то усиливался, то практически пропадал. Установив направление максимальной интенсивности сигнала, Зенон поднялся на ноги. По какой-то необъяснимой причине мысль разбудить кого-либо из товарищей даже не пришла ему в голову, хотя по логике вещей именно это следовало бы сделать в первую очередь. Будто сомнамбула, он неторопливо побрел в ночную тьму к источнику позыва.

Пройдя пять десятков шагов между деревьями лесного массива, давшего приют их честной компании, он вышел на небольшую огороженную частоколом древесных гигантов поляну, густо поросшую папоротником. Здесь звон в голове стал совершенно невыносимым, как будто юношу накрыло огромное комариное облако. Дойдя до центра поляны, Зенон остановился и, словно по чьей-то команде, уставился на ничем не примечательную папоротниковую куртину. Ему показалось, что именно из ее центра исходит назойливое гудение.

В тот же самый момент на одном из резных листьев вспыхнула светящаяся звездочка не ярче ночного светлячка. Взгляд юноши помимо его воли тут же сконцентрировался на этом загадочном огоньке. Едва лишь это произошло, как звездочка начала наращивать интенсивность свечения до яркости нестерпимо режущей глаз электросварочной дуги. Одновременно легкий комариный писк в голове начал приобретать силу могучего колокола. Резь в глазах и боль в голове были до такой степени невыносимыми, что в какой-то момент Зенону показалось, что он вот-вот потеряет сознание. Мало того, он от всего сердца жаждал, чтобы все его мучения немедленно закончились спасительным обмороком, ибо иного избавления от невыносимых страданий в данный момент он себе попросту не представлял.

Всё прекратилось внезапно – и резкое свечение перед глазами, и нестерпимый гул внутри черепной коробки юноши. Его вдруг охватило всесокрушающее чувство, сравнимое по своему эмоциональному воздействию с религиозным экстазом верующего человека, наступающим в тот момент, когда по абсолютному убеждению самого верующего на него нисходит божья благодать. Юноша вполне отдавал себе отчет в том, что столь мощное и глубокое чувство не может продолжаться очень уж долго без риска для его душевного здоровья, и тем не менее от всей души жаждал, чтобы доселе неизведанное состояние абсолютного блаженства продлилось как можно дольше. Ему казалось, что вся необъятная вселенная покоится у его ног и он, как бесконечно могущественное существо, в любой момент может по своему усмотрению зажигать и гасить не только звезды, но развеивать в пыль и вновь создавать целые галактики.

Впрочем, столь ошеломляющее по силе эмоционального воздействия состояние продолжалось всего лишь краткий миг и не нанесло какого-либо ощутимого вреда душевному здоровью нашего героя. Придя в чувство, он недоуменно встряхнул головой, будто мысленно пытался ответить на собственный же вопрос «каким образом я сюда попал и что здесь делаю?», и, не найдя ответа, побрел обратно к лагерю. В данный момент он действительно не помнил, что же на самом деле с ним приключилось. Всё, что недавно произошло на этой поляне, моментально выскочило из головы юноши, осев в подкорковом слое его головного мозга в виде архивного мнемонического кластера, готового при первой необходимости развернуться в доступный для анализа информационный массив.

– Зенон, чего это ты шатаешься посередь ночи? – недовольно проворчал очнувшийся Зуур эр Шуур и, не дожидаясь ответа, тут же задал такого храпака, что юноша испугался, как бы он не разбудил Парацельса и Эниэль.

«Тебя бы, Зуур, в нашу казарму на недельку, – ехидно подумал он, – там тебя оперативно избавили бы от вредной привычки методом профилактического прикладывания к носопырке вонючей портянки».

Вопреки всем его опасениям землянин и эльфийка, изрядно утомленные любовными игрищами, никак не отреагировали на громоподобный храп штатного мага группы. Растревоженный Зенон, немного покрутившись на своем ложе, в конце концов, не выдержал и запустил в огра первым подвернувшимся под руку плодом. Этим плодом оказался приличных размеров грейпфрут. На удивление самого метателя бросок получился весьма результативным – цитрус смачно впечатался в скошенный лоб великана и отскочил в темноту. Зуур эр Шуур даже не открыл глаз, но все-таки перевернулся со спины на бок и перестал храпеть.

Зенон еще немного повалялся с открытыми глазами, пялясь на окутанную голубоватой атмосферной дымкой родную планету и дивясь внешней ее беззащитности. Впрочем, подобные философские размышления беспокоили его не очень уж долго. Скоро его веки основательно потяжелели и сами собой закрылись. Юноша тут же с головой погрузился в полный теплого солнечного света красочный сон, где были лишь он и она – та, за которой он готов отправиться не только на самую далекую планету, но в пекло адской бездны, чтобы сойтись в смертельном поединке с самым ужасным монстром…

На следующее утро, плотно позавтракав остатками вчерашнего ужина, не медля ни минуты, двинули в северном направлении. События последней ночи как-то основательно стерлись из памяти Зенона. Зуур эр Шуур также не помнил о том, что его товарищ куда-то отлучался.

По самым приблизительным оценкам, за прошедшие двое с небольшим суток путешественники преодолели около двух сотен километров. Если искусственный интеллект по имени Федя правильно рассчитал точку их выхода, до распределительной станции рукой подать.