— АЙ-ЯЙ-ЯЙ!!! — залепетала я, дуя на свои обожженные руки.

— Кто здесь? — услышала я мужской голос из комнат.

Ой-ей! Нужно прятаться. Шаги были уже совсем близко. Секунда-другая и я уже сидела под столом, прикрытая длинной скатертью.

— Кто здесь? — повторил обладатель голоса. По звучанию это был старик, и сейчас он медленно подошел к своему, уже надкушенному, пирогу. — Проклятые еноты! Выходи, разбойник! Где ты спрятался? А, ну, вылезай давай!

Старик схватил длинную метлу и стал бить им все шкафчики и укромные уголки, в надежде выманить енота. Естественно, он и не прошел мимо стола.

— ОЙ! — воскликнула я, когда по моему лицу прошлась метла.

— Ах, вот ты где, паразит! Ну, я тебе сейчас… — злился старик и стал еще сильнее размахивать метлой, все чаще попадая мне в лицо.

— Да не енот я! — крикнула я. — Что за чокнутый старик?

— Э? АААА!!! Говорящий енот!!! — заорал старик, от страха выронил метлу и рухнул на пятую точку. Когда он упал, наши глаза встретились.

— Ну, видишь? — спросила я, улыбаясь. — Я не енот.

— Теперь вижу, — злился старик, вставая и вытаскивая меня из-под стола. — Как тебе не стыдно? Увидела, что раз старик живет один, то его можно обворовывать? Куда только смотрят твои родители? Разве тебя не учили, что воровать плохо?

— Отстань! — крикнула я, вырываясь из его рук. — Нет их больше, понял? Глупый старик!

Я уже побежала обратно к открытому окну, чтобы быстро убежать отсюда, как почувствовала, что меня схватили за воротник одежды и повесили на большой крюк, что находился на кухонной двери.

— И куда это вы собрались, юная леди? — спросил старик, после чего достал из кармана очки и, надев их, взглянул на меня снова. — Ох, ну и вид. Поросята в сарае и то чище выглядят.

— Ну, так отпусти меня и не смотри! — злилась я, не переставая пытаться освободить себя.

Старик уже хотел что-то сказать, но тут его взгляд сосредоточился на моем лице, и он замер.

— Ну, что опять? Пусти меня, чокнутый старик! — ворчала я.

— Ты случайно не из деревни с разноцветными деревьями? — неожиданно спросил он, и я замерла.

— Нет. Нет больше той деревни, — сказала я спокойно, хотя внутри все сжалось. — Я сама по себе.

Видно, старика это не удивило.

— По всей деревне ходят дозорные и ищут тебя.

— Меня? — не понимала я. — Что им от меня нужно?

— Они говорят, что это ты уничтожила свою деревню, — сказал старик. — Что появился некий мечник, что совершил невозможное и обучил тебя драться, а ты убила всех остальных.

Злость буквально разъедала меня изнутри. Так вот как они все провернули? Скинули все обвинения на меня. И ведь всем было известно, что дети в той деревне довольно необычные. Никто не будет сомневаться в честности слов дозорных.

— Это… это…

— Но я им не верю, — сказал старик и улыбнулся. — Я был как-то раз в вашей деревне, и вы помогли мне, не взяв с меня ни белли. Думаю, ты не такая, как о тебе говорят.

— Спасибо, — сказала я. Мне стало так легко от того, что кто-то не верит этим дозорным. Слезы радости и грусти вновь полились по моим щекам.

— М-да… — закряхтел старик, явно смущаясь увиденным. — Ну и дела. Ладно… чего уж там. Можешь пока остаться у меня. Как только звать тебя?

Я уже открыла рот, чтобы произнести свое имя, но тут поняла, что не помню его. Имя, мое имя! Оно такое простое и всегда ликующе отзывалось в моем сердце. Как меня зовут?

— Я не помню! — сказала я, понимая, что случилось невозможное и ужасное.

***

— Санджи, ты ее держишь? — услышала я голос Луффи.

— Не волнуйся. В моих руках с Зозо-сан ничего не произойдет, — отозвался он.

Я чувствовала, что меня куда-то несут. Холодно. Очень холодно.

Открыв глаза, я увидела кругом снег и белоснежных кроликов, что то и дело пролетали мимо. Галлюцинация? Скорее всего.

— Держись, Зозо-сан, — сказал Санджи. — Мы уже близко. Ведьма спасет вас.

Ведьма? Что за ведьма? Ай, ладно. У меня нет сил даже думать об этом.

Я просто закрою глаза и доверюсь моим накама.

***

В тот вечер старик впервые разделил со мной свой пирог, который был самым вкусным на свете. Я постаралась рассказать ему все, что со мной произошло, не вдаваясь в подробности, так как воспоминания были еще очень болезненны.

Но я никак не могла вспомнить свое имя.

С медицинской точки зрения я знала, что со мной произошло. Шок, после которого сознание защищает само себя. Но для меня, семилетнего ребенка, который потратил все свое время на получение знаний, — это было равносильно смерти.

С тех пор я жила с этим стариком. Он стал меня называть просто — Внучка. А чтобы я могла спокойно разгуливать по деревне, подарил солнечные очки, чтобы жители ненароком не увидели мои глаза.

Хоть и ненадолго, но мирное время в моей жизни вновь вернулось. Однако воспоминания исчезали вновь. Теперь я не знала, когда у меня день рождения, сколько мне лет, кто были моими родителями и были ли они вообще?

Единственное, что пока сохранялось, это мои медицинские знания и воспоминания о том дне, когда я все потеряла.

Старик волновался за меня и стал приводить людей.

Не врачей, нет. Больных. Причем тех, кому не могли помочь больше ни одни врачи.

Я злилась, просила, чтобы он больше никого не приводил, но все равно принималась лечить. Что-то заставляло меня помогать им, я не могла отвернуться от нуждающихся в моей помощи. Возможно, это было вложенное воспитание моей деревни. Неважно кто, но если он просит у тебя помощи — помоги.

Да и лечение людей приносило мне некую уверенность. Я могла хотя бы что-то сохранить. Но и это продлилось не долго.

В конце концов, мои знания, что я так берегла, тоже стали пропадать. Люди, которых приводил старик, уходили ни с чем. Но однажды нас посетил один пират. Он был высоким и с виду сильным. Лысина на его голове пряталась под высокой шляпой, а длинная рыжая борода сплеталась в толстую косу. На нем были жуткие раны, и я не хотела помогать ему, зная, что сделали пираты с моей деревней.

— Я не буду ему помогать, старик! — шептала я, когда мы отошли в другую комнату. — Может, я и забыла многие вещи, но то, что сделали пираты с моей деревней, все еще отлично отложено в моей голове.

— Внучка, он может помочь тебе, — упрямился старик. — Просто перевяжи раны и выслушай его.

Мне эта идея все равно не казалась правильной, но все же старик не часто просил о подобном, поэтому я, тяжело вздохнув, вернулась к раненому.

Раны оказались не столь сильными, как показалось в начале. Их достаточно было хорошо промыть и перевязать. Взявшись за работу, я тут же почувствовала резкий запах перегара, что исходил от пирата.