— А ты справишься? — с сомнением произнес вексиль-шкипер. — Их же будет двое.

— Так ведь и нас, — я нежно провела ладонью по ложе лежащего передо мной «винчестера», — тоже двое!

— Не скажу, что мне по нраву эта мысль, — поднявшись, Викки принялся старательно отряхивать песок с колен, — но если не привезти ром, то еще немного — и мы попросту передеремся из-за этого проклятого ящика. Вставай, Уин!

Как только шум прибоя заглушил скрип песка под ногами ушедших, мой муж, до сего момента казавшийся целиком и полностью погруженным в созерцание облачной палитры, перекатился со спины на бок и вопросительно уставился на меня.

Я моргнула.

Крис удивленно приподнял бровь — и у него даже получилось почти удачно.

Я моргнула еще раз.

Крис медленно потянулся к ящику.

— Подожди еще немного, — вполголоса сказал вампир. — Шлюпка едва отошла от берега... Давай.

Воровато оглядевшись, Крис просунул в дыру на месте отодранной дощечки, прошуршав опилками, выудил изящный и очень напоминающий раковину флакон и с недоумением уставился на него.

— И как оно открывается? — жалобно спросил он.

Ох уж эти беспомощные мужчины!

— Дай сюда! — потребовала я.

— Лови!

Внимательно изучив пять с четвертью дюймов витого стекла, я уныло констатировала, что мое мнение о криворукости и слепоглазии отдельных представителей человечества было несколько преждевременным. У чертовой найтморлендской посуды и впрямь не имелось ничего, способного даже в первом приближении сойти за пробку.

— Ну?!

— Смотрю. Думаю.

— Или ждешь, пока остальные вернутся?

— Умный, да?

— Может, позволите мне... — начал вампир.

— Не позволю! — отрезала я. — У вас еще целый ящик.

— И в самом деле...

Следующие пять минут наша троица сосредоточенно буравила розовые стекляшки взглядами, периодически пробуя их так, сяк и эдак, на изгиб, кручение, зуб и клык — в зависимости от состояния интеллекта и челюсти пробователя. Впрочем, я особого желания к погрызению несъедобных предметов в себе не ощущала. Давно уже — с самых тех пор, как один нашпигованный дробью кролик стоил мне трех зубов, трех долларов местному знахарю, двадцати дней жуткой боли и еще двадцати трех долларов целителю в Остине: восемь монет за развеивание шарлатанского заклятия и по пять «зеленых спинок»[32]за каждый новый зуб соответственно.

— Николай, у тебя рубашка шелковая?

— Батистовая, а что?

— Я тут подумал... может, завернуть во что-нибудь плотное и аккуратненько тюкнуть прикладом? Над котелком.

— Мысль не лишена интереса, — хмыкнула я. — Только у меня есть дополнительный вопрос — высшие вампиры потеют?

— Не уверен, — задумчиво начал Рысьев, — можно ли поименовать сей...

— Ясно, спасибо, дальше можешь не продолжать!

— Слушайте, а оно магически открываться не может? На какой-нибудь сезам?

— Нуда! Скажи по-эльфийски «друг»... интересно, как будет по-найтморлендски «друг»?

— Тогда уж, — заметил вампир, — логичнее предположить, что открывающей командой будет нечто вроде «пить» или «разливайся».

— А ты знаешь язык Ночных Эльфов?!

— Знал... но, увы, — вампир тоскливо вздохнул, — забыл.

— Вообще-то, — сказала я, — забыть однажды выученный язык достаточно сложно.

— Верно. Но мне удалось.

Звон был едва слышный и очень мелодичный, словно рой травяных фей наигрывал на крохотных серебряных колокольчиках. Резко обернувшись, я увидела, как вершина Крисова фиала медленно, словно распускающийся под утренними лучами солнца бутон, раскрылась, превратившись из цельного флакона в узкий бокал.

— Как ты это сделал?!

— Подул.

— Что?!

— Дунул я на него, — похоже, мой муж больше всех был потрясен собственным достижением. — А он возьми и раскройся...

— Крис, — после минутной паузы осведомился Рысьев, — среди твоих предков, случайно, не было русских?

— Н-не знаю... папаша-финн считается?

— Быть может. Ничего обидного, но до сих пор, — пояснил граф, — только за представителями своей нации я числил способность заставить незнакомый доселе предмет действовать, просто повертев его в руках.

— Как вы сами говорите, — усмехнулась я. — Экий ты наивный! По мнению гномов, этой сомнительного достоинства способностью обладают все люди, а также произошедшие от них полукровки. Правда, гномы уточняют — в итоге «поверчения» предмет либо начнет действовать, либо сломается окончательно!

Ром, здравур, костер. Малыш Уин.

Цепкий взгляд Роники Тамм зацепился за розовое пятнышко на песке еще за десяток футов от костра.

— Я же говорила!

— Ну, — старательно пряча глаза, пробормотал Крис. — Оно само.

— Конечно! Само прыгнуло из ящика в руку, само открылось!

— Угадала! — радостно кивнул Ханко. — Ну в смысле... почти угадала. Я просто хотел рассмотреть фиал, эта... насладиться эстетическим совершенством форм эльфийского творения. Достал, поднес к носу... то есть к глазам, случайно кашлянул — а он возьми и распустись... в смысле откройся. Честно, я не хотел... даже капельку...

— Была бы у этих бутылечков нормальная человеческая пробка, — поддержала его жена, — заткнули и вернули бы обратно. А так — не пропадать же добру. О, ром, ром... давайте сюда, скорее!

Малыш осторожно опустил корзину с бутылками на песок.

— Сначала расскажите.

— А нечего рассказывать, партнер! — воскликнул Крис. — Этот... лепестковый чаек скучнее проповедника из Общества Трезвости! Ей-ей... не знаю, с чего Николай решил, что это и есть знаменитый найтморлендский здравур, — как по мне, так обыкновенная подслащенная... с газом.

— Как я уже говорил, — вяло возразил русский, — мое когда-то неплохое знание наречия Ночных Эльфов сегодня оставляет желать... желать. Ничего удивительного, что сочетание рун, принятое мной за «сакуровый нектар», на самом деле обозначает... И вообще, — обиженно буркнул он, — можно подумать, вы никогда не ошибаетесь!

— Никакой это не здравур! — решительно сказала Бренда. — Уж я-то знаю... пивала, то есть пробовала. Рюмочка, унций так... вот столько! — На взгляд Малыша, между большим и указательным пальцами правой руки Бренды могло уместиться полдюйма. — А уж стоила она... проклятье, кинет в меня кто-нибудь бутылкой рому или бедной женщине придется вставать?!