Попав в башню, я не торопилась подниматься наверх – в единственную комнату, где сейчас отдыхал лэрд. Прежде мне предстояло запереть дверь. В противном случае муж чего доброго выставит меня. А если дверь закрыть, то сам он из-за раны еще долго не сможет ее открыть, а меня не заставит.

Но сказать проще, чем сделать. Дверь была из цельного куска камня. Предполагалось, что она выдержит таран.

Я пыталась сдвинуть ее с места. Она поддалась, но совсем немного. Такими темпами буду возиться с ней как раз до взятия крепости и то вряд ли успею. Чтобы облегчить себе работу, поискала рычаг. С ним дело пошло быстрее. И все равно у меня ушло около двух часов. Когда дверь, наконец, встала на место, я заперла засовы – пять железных штырей.

Я в изнеможении прислонилась к стене. Руки дрожали после непосильной нагрузки, колени подгибались, а мне еще предстояло подняться по лестнице и выдержать бой с мужем. Едва ли он обрадуется моему возвращению.

Я взяла небольшую передышку и задержалась внизу, перевести дух. Признаться, я просто боялась гнева лэрда. Но рано или поздно встретиться с ним все же пришлось бы. И я решилась.

Поднималась на цыпочках, чтобы муж не услышал. Думала, он спит. Но опасения были напрасны – лэрд бодрствовал. Стоял посреди комнаты, опираясь на меч, и, кажется, готовился к спуску.

— Я догадался, что это ты, — произнес он. — Узнал твою походку.

— Сердишься? — я мялась на пороге.

— Еще как, — ответил он ровно, из чего я сделала вывод, что злость скорее напускная.

Это немного приободрило меня, и я, осмелев, шагнула к мужу, внимательно следя за его реакцией.

— Ты поступила безрассудно, — сказал он. — Еще не поздно передумать и уйти.

— Я закрыла дверь, — объявила я.

Анрэй нахмурился. Новость ему не понравилась.

— Ты ведь не планировал отсиживаться в башне? А сказал так, чтобы меня успокоить, — я кивнула на меч в его руках. Стало ясно, почему он не приказал воинам запереть башню изнутри. Ему это было ни к чему. — Собирался возглавить оборону и геройски погибнуть в первой же схватке? Ты поэтому меня отослал? Знал, что не сможешь защитить?

— Закрывать тебя одну в башне не имело смысла. Как долго ты бы продержалась после моей гибели?

— И дня бы не выдержала. Что мне здесь делать без тебя? — я подразумевала не просто Кингросс, а нечто большее, саму жизнь.

Лэрд привалился спиной к столбику кровати.

— Похоже, теперь мы оба заперты. В ближайшее время мне дверь не открыть, — он указал на раненое плечо.

— Так и есть, — кивнула я, убеждаясь, что поступила верно.

— Помнишь, ты говорила, что любовь – это, когда не страшно умереть, потому что любимый рядом? — спросил он. — Тебе страшно?

Я улыбнулась мужу:

— Ни капли.

Это было мое признание. Пока еще не оформившееся, признание-намек, но Анрэй все правильно понял. Он протянул мне руку, и я с радостью вложила в нее свою. Думаю, наш истинный союз состоялся не в день свадьбы, а в эту самую минуту.

* * *

Когда я заявляла, что для счастья с любимым мне ни к чему роскошь и драгоценности, мне открыто смеялись в лицо. Даже родная мать. Она утверждала: ты не знаешь, о чем говоришь. Ты не выдержишь, сломаешься, захочешь вернуться к нормальной жизни.

Но вот я здесь – в башне без всяких удобств, продуваемой ветрами, из еды у нас только сыр, черствый хлеб да копченое мясо, жесткое до такой степени, что я не могу его разжевать. У нас нет чистых простыней и сменной одежды, нет слуг, нет даже свечей, и с закатом мы сидим в темноте. Закончились дрова, и я топлю камин мебелью, но и она подходит к концу. У нас нет ничего, кроме нас самих.

Мы окружены врагами. Они не оставляют попыток проникнуть в башню. Каждый день я слышу, как они штурмуют дверь. Понятия не имею, сколько та еще выдержит. Возможно, она падет уже сегодня. Возможно, прямо сейчас, и все закончится. Но пока этого не случилось, я счастлива.

Единственное, что омрачает мои дни – беспокойство за здоровье мужа. Но Анрэй быстро идет на поправку, и это успокаивает меня. А еще есть наш сын (я убеждена, что будет мальчик). Анрэй любит лежать, опустив ладонь на мой живот, ловя толчки ребенка. В этот момент он улыбается, и я понимаю: он тоже счастлив. Это так прекрасно, что я мечтаю об одном: пусть время замрет. Пусть останемся только мы. В этой башне. Навсегда. Ничего кроме этого мне не надо.

А снаружи мир, погрузившийся в хаос. Крепость взята, мормэры открыли дверь неприятелю, как и предсказывал Анрэй. Воины – осиротевшие без своего предводителя – сдались практически без боя.

Я наблюдала из окна башни, как леди Мелания въезжала в замок. Вскоре разнеслась весть о коронации Мариона. Но пере тем, как провозгласить нового лэрда, прежний должен умереть. Пока этого не случилось, Марион не может надеть корону.

Мне регулярно доставляли письма, подсовывали их под запечатанную дверь башни. Все они были с одним предложением – сдайся, открой и тебе ничего не будет. Мне сулили золото, возвращение на родину, место при дворе Абердина, если я пожелаю остаться. Все, что хочешь, будет твоим. Только скажи. Но я ничего не хотела. Хотя вру, одно желание у меня все-таки – я мечтала, чтобы нас оставили в покое.

— Что на этот раз? — спросил Анрэй, увидев у меня в руках очередное письмо.

— Даже открывать не буду, — отмахнулась я.

— Отчего же? Стоит сказать спасибо Мелании за письма. Благодаря ей у нас есть бумага для разведения огня.

Я рассмеялась шутке и распечатала письмо.

— На этот раз угрожают. Описывают, что сделают со мной, когда ворвутся в башню.

Анрэй нахмурился. Всякое упоминание об опасности заставляло его ругать меня за то, что я не сбежала с Риком. Я слушала и кивала. К чему спорить? Все равно сделала по-своему и впредь буду делать.

Надо было отвлечь мужа от невеселых дум, да и мое тело истосковалось по его ласкам. Я сочла, что Анрэй достаточно окреп для близости. Но едва я потянулась к мужу, как он перехватил мои руки.5d4aa3

— Не искушай меня, — произнес он.

— Почему нет? Ты плохо себя чувствуешь? Рана беспокоит?

— Вовсе нет. Я чувствую себя отлично, но в этом-то и опасность. Боюсь, не устою, если ты будешь настаивать.

— Не понимаю, — призналась я. — Почему нам нельзя быть вместе?

— Ты беременна. Я не хочу навредить ребенку.

Я посмотрела на свой округлившийся живот.

— Берта говорила, что близость не вредит беременным.

— С каких пор моя племянница эксперт в этом вопросе?