А в следующий момент я осознал, что маг умер. Я открыл глаза и снова встретился с его взглядом, но уже потухшим и равнодушным ко всему окружающему. Я не посмел закрыть ему веки, просто повернулся и не оглядываясь вышел из квартиры.

И тут же, словно проснувшись, залопотал мой мобильник.

— Котов, так тебя растак, ты куда пропал?! — рявкнул, показалось, на весь подъезд Берест.

— Коля, пожалей связки, я сейчас приеду к тебе и все расскажу, — спокойно ответил я и выключил телефон.

В кабинете комиссара, кроме него самого сердито вышагивающего во всех возможных направлениях и дымившего как допотопный паровоз, на стуле для посетителей сидел унылый и какой-то потерянный профессор Вольский и вертел в руках зажигалку.

— Наконец-то! — возмущенно выдохнул вместе с дымом Берест, останавливаясь посреди кабинета и подозрительно оглядывая мою помятую фигуру. — И где же т-ты шлялся, мин херц?! Почему я д-должен отмазывать тебя от т-твоего же начальства? В-ваш Разумовский мне весь т-телефон оборвал!

— Золотарева навещал, — проворчал я, усаживаясь на соседний стул напротив Вольского и доставая сигареты.

— И что же он т-тебе ценного сказал? Неужели как п-психомов одолеть? — прищурился Берест, немного успокоившись.

— Как их одолеть, я и сам теперь знаю, — заявил я, прикурил и в свою очередь посмотрел на опешившего Николая. — А вот что нам может по этому поводу сообщить господин ученый?

— Не знаю, господа, честное слово, не понимаю, почему психомы не рассеиваются! — Вольский заерзал на стуле под моим взглядом, и тогда я попробовал мысленно щелкнуть его по носу, просто так, для проверки.

Профессор шарахнулся от меня так, что едва не свалился на пол, дико посмотрел на мою невозмутимую физиономию и неуверенно продолжил:

— Могу лишь предположить, что некоторые из них успели приобрести достаточную самостоятельность, чтобы принимать не свойственные матрице решения…

— Другими словами, они стали личностями?! — резко закончил за него Берест. — Да или нет?

— Д-да… То есть нет, но… не знаю. Да поймите же вы, — Вольский вдруг сорвался на фальцет: видимо, спор до моего появления у них шел горячий, — это же грандиознейшее открытие! Новая эра в психиатрии и психологии! Я не говорю уже о морально-этических дивидендах…

— И не говорите! — разозлившись вдруг, оборвал его я. — Объясните лучше, Франкенштейн вы наш, откуда, по-вашему, мог взяться, к примеру, мой психом возле института, если на ваших глазах он третьего дня разбился на моей же машине? Ведь с ваших слов, психомы не восстанавливаются?

— Видите ли, — Вольский снова сник и попытался заискивающе улыбнуться, — теоретически существует вероятность, хотя мы и не располагаем достаточной информацией о субмолекулярной конвергенции квазистабильных структур, и если принять во внимание усиление биполярной ориентации под влиянием модулированного психоэмоционального потока…

Я отвернулся к окну — безнадежно! Словоизвержение продолжалось еще минуту или две, и профессор все больше погружался в дебри псевдонаучной терминологии. Мне стало ясно, что помощи от него ждать не приходится, и я решил даже не посвящать Вольского в новое знание о природе двойников, чтобы не подвергать излишней опасности этого, в общем-то, неглупого, но совершенно лишенного дара инсайта человека.

А мне-то как раз нужен был именно такой! Иначе шансов справиться с Нурией не было почти никаких. Необходимо было срочно найти человека, сильного прежде всего духовно, а не физически. Я надеялся, соединив временно две мощных и энергоемких ауры, неожиданным психокинетическим ударом отсечь канал подпитки черного мадхъя от эйдоса. А «живцом» для чудовища должен был послужить я сам, раскрывшись перед ним в последний момент. Именно в этом заключался шанс, подсказанный мне Золотаревым во время сеанса «включения» чакр. Но времени на его реализацию оставалось все меньше, а мадхъя (я теперь чувствовал ее «движение» на уровне колебаний физических полей) уже начала искать меня, решив, видимо, больше не рисковать и разделаться с возможным противником.

От мрачных предчувствий меня отвлек резкий сигнал «горячей линии» на столе комиссара. К тому времени Вольский уже выдохся и лишь невнятно бормотал что-то себе под нос. Николай подошел к столу и утопил кнопку:

— Берест на связи. Что случилось?

— Господин комиссар! — захрипел динамик. — Докладывает дежурный по управлению майор Костюков. Две минуты назад «Ландыш» сообщил, что видел в городском парке капитана Ракитина, вооруженного автоматом и с каким-то чемоданчиком.

— Спасибо, майор. Передайте: всем ближайшим патрулям следовать в парк. Я еду туда!

Николай посмотрел на меня, на Вольского, сунул трубку в карман и включил селектор:

— Свободную машину к подъезду, быстро!

— Что-то с Олегом, Коля?! — напряженный и испуганный женский голос раздался неожиданно.

Алена Ракитина решительно прошла к столу и встала перед комиссаром, загораживая ему дорогу. Мы и не заметили, как она оказалась в кабинете.

— Почему автомат, Дима? Да не молчите же вы!..

— Спокойно, Аля, еще не вечер! — Берест сумел справиться с растерянностью и покровительственно потрепал ее по щеке. — Просто твой Ланселот, как всегда, рвется отвернуть башку дракону, не посоветовавшись с рыцарями Круглого стола.

— Ой, ребята, вы же его знаете! — Алена в отчаянии стиснула руки перед грудью. — Ради бога, остановите его!

— И меч отберем, и задницу надерем, и в угол поставим! — я постарался улыбнуться ей как можно естественнее, хотя внутри будто затаилась испуганная рысь, вцепившись всеми четырьмя лапами в мои бедные кишки.

Ничего хорошего из затеи с автоматом получиться не могло, и Николаю, видимо, пришла в голову та же мысль, потому что всю недолгую дорогу до парка он выжимал из потрепанной служебной «ауди» последние соки. Если я прав, то Олег принял вполне определенное решение. Но почему?!.. Или он раньше нас узнал правду про своего двойника? Но от кого?.. И почему ни разу не обмолвился об этом? И отказался проверять мой второй сон? Значит, уже тогда догадывался?..

Я почувствовал, что голова начинает распухать от вопросов, и, с усилием встряхнувшись, повернулся к притихшему на заднем сиденье Вольскому.

— Слушайте, господин ученый, как по-вашему, что должно произойти с психомом в случае гибели матрицы?

— По нашим данным, — с готовностью, граничащей с подобострастием, отозвался тот, — они должны очень быстро распадаться, поскольку исчезает их психоэмоциональная подпитка.

— К чему ты клонишь? — покосился на меня Николай.

— Просто опасаюсь, как бы наш Ланселот не выбрал самый радикальный способ рассеивания…

— Типун тебе!.. — цыкнул Берест. — Ладно, сейчас разберемся, что он там навыдумывал!

Но мы ничего не успели предпринять. Едва мы подъехали, подскочил сержант Бульба и доложил, что капитан Ракитин засел на летней танцевальной площадке, предупредил через мегафон, чтобы никто не приближался к нему ближе пятидесяти метров и дал сторожкую очередь в воздух.