Робин показал ей на прозрачный кожух: вместо того чтобы втянуться в шланг, бетонная пыль собралась вокруг сверла.

– Кажется, имеет место перепад давления, – сказал он.

– Странно… – Барт осторожно наклонила рукоять.

Кожух приклеился к стене, как присоска… как если бы с противоположной стороны стены был вакуум. Сопротивление было несильным, и, отпусти Барт дрель, та упала бы на пол, но что-то подсказывало ей, что лучше этого не делать.

– Доктор Бартоне! – позвала с другого конца коридора ассистентка в очках с сердечками, помахав ей зажатым в руке мобильником.

Как и все, кто работал в «горячей зоне», Барт оставила телефон снаружи, поскольку он мог создать помехи работе оборудования. Если ее побеспокоили, значит дело срочное.

– Кто это? – спросила она.

– Говорит, это ваш недавно вернувшийся друг. Голос у него очень взволнованный.

– Принеси мне, пожалуйста, телефон, – попросила она Робина. – Предпочитаю не перемещать дрель.

– Если хотите, я могу продолжить…

– Нет.

Робин сбегал за мобильником и поднес его к ее уху.

На другом конце провода был Данте.

– Немедленно выходите оттуда, – тяжело дыша, проговорил он.

– Почему? – спросила она.

– Я боюсь, что там есть опасность, которой вы пока не обнаружили. Взрывотехники на подходе, но пока ничего не трогай.

Дрель в руке Барт разом стала очень тяжелой.

– К сожалению, ты немного опоздал. Хочешь сказать, здесь может быть заложена вакуумная бомба?

– Нет, но… – после секундного колебания ответил Данте. – Есть ведь еще альтиметрические детонаторы…

– …которые взрываются при изменении атмосферного давления, – продолжила за него Барт. По спине у нее побежал ручеек пота.

Тишина в трубке была красноречивее тысячи слов.

– Хорошо, – стараясь не выдавать страха, сказала Барт. – Тогда мне придется по примеру знаменитого голландского мальчика заткнуть дамбу пальцем. Постарайтесь поторопиться.

Робин убрал мобильник и встревоженно взглянул на нее:

– Доктор Бартоне… что будем делать?

Барт потерла начинающее затекать предплечье.

– Отправь всех на улицу. Но сначала принеси мне силикон и стул.

6

Когда вскоре после полуночи Альберти подвез Данте и Коломбу к клинике, ее уже оцепили оперативники из подразделения РХБЗ – радиационной, химической и биологической защиты. Коломбе уже доводилось иметь с ними дело: два года назад они изолировали ее в зараженном цианидом поезде[32], и, хотя опыт был отнюдь не приятным, она знала, что они настоящие профессионалы.

Помощники Барт дожидались за периметром под наблюдением военных в камуфляже, но Коломбе достаточно было назвать свое имя, чтобы ее пропустили за кордон. В одном из фургонов она разделась и при помощи специалистки по спецодежде облачилась в похожий на форму РХБЗ костюм, который включал в себя впитывающую поддевку и герметичный скафандр. На шею она повесила противогаз, но надевать не стала.

Альберти остался ждать в машине, а Данте, как и следовало ожидать, пренебрег неприглядным костюмом и согласился надеть лишь перчатку на здоровую руку и бахилы. Он явно нервничал, и Коломба предпочла бы оставить его дома, но тот пригрозил, что, если они попытаются уехать из Медзанотте без него, бросится под колеса их автомобиля. Вдобавок он привел неопровержимый аргумент. «Не знаю, насколько я ценен для моего брата или его противника, – с напускной уверенностью сказал он, – но они не станут ничего предпринимать, если я буду внутри».

Так Данте впервые увидел место своего заточения. В лучах прожекторов клиника дьявольски ухмылялась. Охлаждающие башни на крыше превратились в рога, а главный вход напоминал беззубую ироническую усмешку. Паника захлестнула Данте еще прежде, чем он вошел, и от Коломбы это не ускользнуло.

– Хочешь остаться на улице?

– Нет. Я просто устал, поэтому так медленно иду, – дрожащим голосом солгал он. – Не жди меня.

Один из военных проводил Коломбу к Барт, которая продолжала удерживать дрель, но теперь уже сидя на складном стуле. Ее окружали военные медики, сосредоточенно наблюдавшие за ее состоянием. Шланг отсоединили, а отверстие в стене опечатали. Под руки Барт подставили две доски и примотали их скотчем, чтобы ей легче было держать дрель. Но вынуть сверло из стены, не впустив в отверстие воздух, было невозможно, к тому же сделать это мешал пластиковый кожух. По его периметру проложили силикон, поскрипывавший всякий раз, как Барт немного расслабляла мышцы. От боли в руках на глазах у нее выступили слезы.

Коломба погладила ее по волосам.

– Может, это просто воздушный пузырь, – сказала она.

– Пузыри выталкивают воздух наружу, а этот его всасывает, – чуть задыхаясь, ответила Барт. – Если это ловушка, то очень хитроумная. Обратное давление, помимо прочего, не пропускает наружу частицы и химические следы возможной взрывчатки.

– Я не могу тебя сменить, да?

– Военные уже предлагали, но я даже вздохнуть лишний раз боюсь. К этой поганой стене ничего не прилипает, – сквозь зубы процедила Барт. – К тому же я не хочу, чтобы по моей вине пострадал кто-то еще, поэтому я бы предпочла, чтобы ты отошла на безопасное расстояние.

– Ты вечно жалуешься, что мы никогда не проводим время вместе, а теперь хочешь отослать меня подальше? – парировала Коломба и уселась на пол, прислонившись к стене. – Я привыкла составлять компанию незадачливым бедолагам.

Тем временем Данте наконец вошел в вестибюль. Не успел он присесть на батарею под зловещей мозаикой с Богоматерью, склонившейся над больным, как к нему подошел какой-то мужчина. Незнакомец снял противогаз и сунул в рот электронную сигарету.

– Настоящую не хотите? – предложил ему Данте, закуривая.

– Я бросил, но никотин помогает не засыпать на ходу. Меня зовут Д’Аморе, я работаю с Коломбой.

Мужчина протянул ему руку, но Данте ее проигнорировал.

– Прихвостень Ди Марко, – сказал он.

Д’Аморе рассмеялся:

– Вы со мной не знакомы, но я вас уже достал?

Данте фыркнул:

– Сколько денег у вас в кармане?

Д’Аморе озадаченно посмотрел на него. Данте помахал ему рукой, будто призывая поторапливаться.

Достав бумажник, Д’Аморе ответил:

– Шестьдесят евро.

Данте достал такую же сумму и положил на пол:

– Спорим, мне известно о вас больше, чем вы думаете?

Д’Аморе улыбнулся:

– Я и забыл, что вы менталист.