– Белава действительно живет, нужды не зная, – сообщил он утром на третий день, сочувственно поглядывая на Веселина, взволнованно вышагивающего по ладье. – Мытник души в ней не чает, предупреждает все ее желания и собирается на ней жениться. Ему надо только развестись с первой женой, но это дело уже решенное: жена его и пикнуть против не смеет.

– Не может же быть, чтобы Белава так быстро разлюбила меня! – Веселин с досады стукнул кулаком по деревянной обшивке борта. – Я думал, что она мертва, а все равно каждый день вспоминал ее!

– Женщины слабо хранят верность, быстро забывают старые привязанности и любят только тех, кто рядом, – убежденно заявил Жихарь, не жалея чувств друга.

– Но как же мне теперь быть?! Неужели я никогда не увижу ее?!

– Мытник не продаст ее ни за какие блага в мире, – Жихарь покачал головой. – Бесполезно пытаться – ведь она носит его долгожданного ребенка. Да и Белава наверняка радуется этому замужеству.

– Нет, я не верю, она не может любить этого жирного борова. Ей просто некуда деваться, – произнес Веселин.

– Мытник очень богат, а это много значит для женщины, тем более для рабыни, – бесстрастно разочаровал друга Жихарь, ничуть не сомневаясь в своей правоте.

Веселин перевел взор на маячившую перед глазами крепость, возвышавшуюся над Доном. Грозные неприступные стены скрывали от него любимую, но желание видеть ее подстегивало на решительные действия.

Ясным теплым утром Белаве принесли плотно закрытую корзину. С удивлением приняв ее, ничего не подозревая, она спокойно откинула крышку и тут же отшатнулась, выронив корзину из рук.

Далее все происходило как в страшном сне. Белава завороженно стояла, а из опрокинутой корзины медленно выползали две извивающиеся змеи с выпуклыми глазами без век.

Белава как бы окаменела, оставаясь неподвижной, не в силах даже кричать – страх мертвой хваткой держал за горло. Вероятно, неподвижность и спасла ей жизнь. Твари, не замечая ее, поползли в противоположный от выхода угол.

Впоследствии Белава долго вспоминала те мгновения и не могла никак понять, как она, объятая ужасом, догадалась сдвинуться с места, броситься к двери, окончательно придя в себя лишь от собственных воплей.

Прибежали люди. Заккай, бесстрашно подступив к змеям, выхватил саблю и молниеносно отрубил им головы. Слуги принялись убирать следы побоища, а Заккай приступил к дознанию: кто, как и когда принял корзину.

Вскоре все рабы, что-либо знавшие и видевшие, дружно указали на повариху, которая принесла корзину с улицы.

Буда, заикаясь от страха, рассказала, что, когда она возвращалась с рынка, ее остановил неизвестный мужчина и попросил передать Белаве корзину. На вопрос поварихи: «Что в ней?» – он ответил, что ведунья сама просила собрать для нее некоторые травы.

Никто не усомнился в достоверности рассказа поварихи. Дело на том и закончилось, но сама Белава не поверила Буде, хотя и считала ее своей подругой. Буда хорошо знала, что ведунья никогда не общалась с посторонними людьми за пределами усадьбы и тем более не стала бы просить кого-то собирать для нее травы. Ответ незнакомца должен был насторожить повариху, а она спокойно передала корзину по назначению, даже не заглянув в нее, что тоже казалось невероятным, ведь всем известно, что повариха сует свой нос не только в котлы с едой.

Но чтобы Белава ни думала, свои соображения она оставила при себе, не желая портить спокойную жизнь усадьбы своими подозрениями.

В течение нескольких дней Веселин бродил вокруг мытниковской усадьбы. Прочный забор казался неприступной крепостью. Днем за ним раздавались голоса многочисленных слуг. Ночью во двор выпускали свирепых псов. Проникнуть незамеченным в усадьбу, чтобы увидеть Белаву, было невозможно.

Раньше, приезжая в Саркел, Веселин и Жихарь не раз посещали мытника, и тот радушно принимал их. Но сейчас Веселин не напрашивался в гости, резонно полагая, что Белава, заметив его, не сдержится и навлечет на себя ненужные страдания. Поди знай, как на это отреагирует ее хозяин.

Было бы предпочтительнее увидеть ее наедине. Для этого Веселин, зная, что мытник на рынке, и караулил вход в усадьбу. Но тщетно. За пределы дубовой двери никто не выходил.

Вышагивая как-то по тихой улочке из конца в конец, Веселин увидел выходящего из усадьбы управляющего мытника. Заккай заметил его, узнал и удивился.

Веселин смутился, но ненадолго. Зная от Жихаря об обитателях усадьбы почти все, он вспомнил, что Заккай приходится племянником хозяйке – и уж, наверное, ему не нравится желание господина расстаться с ней.

– Я жду тебя, Заккай. У меня к тебе предложение. Не хочешь ли ты, чтобы Белава навсегда исчезла из жизни твоего хозяина?

Заккай от неожиданности опешил, а Веселин испугался: не поторопился ли? Но сказанного не воротишь.

После недолгого молчания, показавшегося Веселину нескончаемым, Заккай, оглядевшись по сторонам, тихо произнес:

– И что ты предлагаешь?

Веселин обрадованно перевел дух: Заккай заинтересовался, а лучшего помощника в столь важном деле не найти.

Белава вскрикнула и проснулась в холодном поту. Опять ей снились мерзкие ползучие твари. Протянув руку, она коснулась мытника. Убедившись в его присутствии, успокоилась. После явного покушения на ее жизнь кошмары и жуткие видения преследовали ее постоянно.

Нельзя сказать, что Белава надеялась на мирное разрешение дела о разводе, но что кто-то пожелает ей смерти, не предполагала.

Жена мытника лишилась чувств, когда ей сообщили о разводе. Придя в себя, она твердо заявила, что не уедет, пока за ней не прибудет отец или его представитель. С их помощью она надеялась решить вопрос о приданом, которое не намеревалась оставлять мужу, но потребовать сама стеснялась.

Мытник согласился на все условия и приказал Заккаю послать в Итиль гонца. Прошло немало времени, а вестей от отца жены не было.

Белава жалела отвергнутую женщину. Насколько все было проще у северян: захотел вторую жену – пожалуйста, никто не препятствует. Почему же здесь люди сами себе осложняют жизнь ненужными запретами?

Правда, сравнивая обычаи, Белава никак не могла решить, какой же ей больше по нраву. Оба, разумеется, несовершенны и оба полностью не соответствуют человеческой природе. Будь она женой Веселина, ей бы очень не понравилось, приведи он в дом еще одну женщину. А вот нелюбимого мытника она готова делить с кем угодно, лишь бы он реже ночевал у нее. Так какой обычай лучше?

При всех этих сложностях думы о Веселине являлись для Белавы своеобразной отдушиной. Она нарочно вызывала в памяти его образ, чтобы отвлечься от тоскливой действительности. Веселин подарил ей недолгое счастье, воспоминание о котором согревало ее в наиболее тяжелые дни.

Видать, и правду говорила бабушка: «Ведунье никогда не быть счастливой». Теперь в справедливости ее слов Белава уверилась сама. Свет любви мелькнул однажды, поманил, вселил надежду на счастье и погас. Наверное, боги знали, что делали, лишая женщину, призванную исцелять людей, радости, иначе она потеряет чувствительность к чужой боли. Известно, что счастливый человек равнодушен к горю других.